На злодеев глаз наметан

Мы медленно двигались по дорожкам кладбища. Под нашими ногами хрустел гравий. Мы проходили мимо затейливых каменных урн, мимо ангелов с обращенными на нас невидящими глазами, с распростертыми крыльями, которые никогда не поднимут их каменные тела в небо. Становилось все холоднее. Туман с каждой минутой густел. Мы продвигались медленно, а идти пришлось довольно долго. Когда мы добрались до нашего участка, уже начало темнеть. Священник, который приехал вместе с нами из церкви в карете Тапли, произнес все необходимые слова, и гроб с телом бедного Томаса Тапли опустили в могилу. Пахло сырой землей. Все повернули назад, к станции, откуда нам предстояло вернуться в Лондон.

Теперь, когда главное было сделано, все ощущали явное облегчение. Наша организованная процессия несколько нарушилась и стала больше похожа на разрозненную толпу. Отдельной группкой держались представители похоронного бюро. Невозмутимые муж с женой наконец-то подошли к Джонатану и Марии и, видимо, выражали им свои соболезнования. Супруги Тапли принимали их хладнокровно, хотя сильно подозреваю, они понятия не имели, кто эти люди. Вдова Тома отстала и шла в одиночестве. Бен беседовал с майором Гриффитсом. Суперинтендент Данн оживленно разговаривал с «Джоном Булем». Маленькая гувернантка перешептывалась с поверенными, а Флора…

Я обернулась, ощутив внезапную тревогу. Где Флора? Я быстро огляделась по сторонам. Увидела лишь деревья, надгробные камни и каменные фигуры на постаментах.

Я громко выкрикнула ее имя, не обращая внимания на то, что такое поведение неприлично:

– Флора!

Наша процессия окончательно распалась. Все завертели головами.

– Куда она запропастилась? – пробурчал Джонатан.

Его жена, пронзительно завопив, откинулась назад, и ее довольно неловко поддержал священник. Четыре джентльмена из Харрогита разделились и разбежались в разные стороны. Полный джентльмен в бриджах кричал «Эй!», как будто он находился на охоте. Мы увидели, что он куда-то тычет пальцем. Среди деревьев, трудноразличимая в полумраке и тумане, двигалась какая-то странная фигура; ее очертания все время менялись. Вдруг, когда фигура отделилась от деревьев, стало видно, что там борются мужчина и женщина. Все мужчины, включая носильщиков, бросились в ту сторону. На месте остался лишь священник, который по-прежнему поддерживал Марию Тапли. Бен кричал: «Стоять! Полиция!» Мужская фигура отделилась, а женская упала на землю. Данн завопил: «Эктор Ма! Черт побери, там Эктор Ма! Держите негодяя!»

И тут началось нечто невообразимое: мужской силуэт метался между памятниками и надгробными плитами. Преследователи разделились, пытаясь отрезать ему пути к отступлению. Мария Тапли пришла в чувство и вместе с гувернанткой бросилась к лежащей на земле Флоре. Священник, в развевающемся стихаре, поспешил за ними, прижимая к груди молитвенник и стараясь сохранять подобие достоинства. Я поискала взглядом Викторину и увидела, что она тоже бежит, но не вместе с остальными. Она резво устремилась в противоположную сторону.

Подобрав юбки, я бросилась за ней. Я не знала, куда она направляется и с какой целью. Никто не мог преградить ей путь, чтобы помочь мне. Я бежала изо всех сил, перепрыгивая через могилы и ускоряя бег на траве. Она обернулась, увидела, что я бегу за ней, и припустила быстрее. Но я была моложе и крепче. Расстояние между нами сокращалось. Неожиданно Викторина нагнулась, подняла с земли маленькую мраморную вазу для цветов и, прицелясь, с силой опытного игрока в крикет метнула ее в меня. Я вовремя уклонилась, и ваза просвистела у меня над головой. Погоня возобновилась. Но она потратила много времени на бросок… Я почти поравнялась с ней и, напрягая последние силы, рванулась вперед и схватила ее за юбку.

Она повернулась ко мне, шипя от злости, и стала вырываться, но я не собиралась отпускать свою добычу. Тут она оступилась, споткнувшись о гранитный бордюр, и упала на колени. Я бросилась к ней и обхватила ее за талию. Она грязно ругалась по-французски. Ее ругань пробудила во мне давно забытые детские уроки, и я принялась отвечать ей на ее родном языке.

Наверное, мои познания так удивили ее, что она даже перестала вырываться. Мы обе лежали на земле, усталые и запыхавшиеся. Траурный чепец свалился у меня с головы и висел на шее, удерживаемый лентами. Викторина, тя жело дыша, оперлась о надгробный камень. Ее красивая парижская шляпка со страусиновыми перьями тоже свалилась… а вместе с ней и блестящие черные волосы. Затейливый парик лежал на земле. Собственные волосы Викторины оказались короткими и почти совсем седыми. Передо мной сидела усталая, измученная старуха. И все равно она смотрела на меня с вызовом.

К нам подоспел запыхавшийся Бен. Он тоже был без шляпы.

– Лиззи, как ты? – встревоженно спросил он.

– Со мной все хорошо, – заверила я его. – А как Флора? Она не пострадала? Ты поймал мужчину, который ее схватил?