«На знакомом острову…» Пушкинские места на Васильевском острове

В своем дневнике о тех первых волшебных днях влюбленности Александр Васильевич Марков-Виноградский записал в 1850 году: «А суббота настанет…, в чаду мечты летишь по проспекту, не замечая ничего и никого, превратившись весь в желание скорее дойти до серенького домика, где ее квартира… И вот уже взгляд отличает сквозь здания, сквозь деревья и дом… Уже обозначилось в доме окно… и она выглядывала из него, освещенная заходящим солнцем… И вот поцелуй сливает нас, и мы счастливы, как боги!.. Так я царствовал в сереньком домике на Васильевском острове!…»

Рис. 13. Комната в квартире А.П. Керн в Петербурге

К этому адресу А.П. Керн осмелюсь добавить небольшое собственное исследование одного карандашного рисунка неизвестного художника. В 1919 году этот рисунок из альбома Керн в составе коллекции П.Я. Дашкова поступил в Пушкинский дом (Институт русской литературы Академии Наук – ИР ЛИ).

Рисунок сделан в 1830-х годах. Но на нем, вероятно, позднее, рукою неизвестного сделана приписка: «Комната А.П. Керн на Петербургской стороне, в которой часто сиживал Пушкин». Относительно этой записи возникают следующие сомнения: известно, что А.П. Керн переехала на Дворянскую улицу Петербургской стороны в самом конце 1838 года, так что Пушкин «сиживать» там уже не мог. 1830-е годы включают целое десятилетие, в течение которого Анна Петровна успеет пожить по двум адресам на Васильевском острове, оплакать Пушкина, стоя у гроба в Конюшенной церкви, а вместе с ним и свои лучшие годы в кругу его друзей, переехать на Дворянскую улицу Петербургской стороны, испытать сильное чувство любви к юному Маркову-Виноградскому, родить сына, дождаться возвращения от отца дочери Екатерины. Многие события имели место и на Дворянской улице, особенно когда в дом зачастил Михаил Иванович Глинка: в марте 1839 года композитор увидел вернувшуюся дочь Керн Екатерину и влюбился в нее без памяти. Он привез в маленькую квартиру Анны Петровны свое фортепьяно, на котором много музицировал, собирая во дворе, перед открытым низким окном толпу слушателей. В этой квартире родилась мелодия романса на слова Пушкина «Я помню чудное мгновенье»; но романс уже посвящен был дочери пушкинского адресата – Екатерине Ермолаевне Керн.

А что касается рисунка комнаты, то можно еще предположить его принадлежность скорее к квартире на Васильевском острове, мотивируя отсутствием фортепьяно Глинки у окна. Рисовальщик едва ли упустил бы этот предмет в скромной комнате Анны Петровны. Но это лишь мое предположение, которое, может быть, не лишено смысла.

С Дворянской улицы Анна Петровна с маленьким сыном Сашей, рожденным от Виноградского 28 апреля 1839 года, и дочерью Екатериной выехала 10 августа 1840 года к месту службы пока еще незаконного мужа Маркова-Виноградского в город Дубны Полтавской губернии, где они обвенчались 25 июля 1842 года после кончины первого супруга Анны Петровны Ермолая Федоровича Керна.

Вревские

В начале Х1Хвека на участке дома № 37 по 8-й линии Васильевского острова был построен двухэтажный каменный дом, который с 1830-х годов в течение почти 30 лет принадлежал семье баронов Вревских. Вревские были побочными детьми князя Александра Борисовича Куракина, носившими титул баронов, данный им австрийским императором, и фамилию по названию отцовского владения Врев в Островском уезде Псковской губернии. Члены этой семьи имели свои поместья недалеко от села Михайловское, имения Пушкиных. Соседи были знакомы и даже дружны, общались как в Псковском крае, так и в Петербурге. Один из Вревских, Борис Александрович, стал в 1831 году мужем Евпраксии Николаевны Вульф, дочери хозяйки села Тригорское, Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф.

После окончания Лицея юный выпускник приезжает в Михайловское в первый раз и знакомится со своими соседями, многочисленным дружным семейством Прасковьи Александровны. Одной из ее дочерей Евпраксии (Зизи, как ее звали дома), было в то время 7 лет. При следующей встрече в 1824 году поэту предстало уже веселое юное создание, тронувшее душу опального Пушкина.

Рис. 14. Е.Н. Вревская

Подружившись вскоре со всеми обитателями Тригорского, он становится их постоянным гостем. У них он чувствовал себя легко и непринужденно, что скрасило два года жизни ссыльного хозяина Михайловского. Тригорские друзья вдохновляли его на новые стихи, которые он посвятил почти всем членам этой семьи.

Так к Зизи обращены стихотворения: «Если жизнь тебя обманет», «К Е.Н. Вульф» («Вот, Зина, вам совет: играйте…»), а в романе «Евгений Онегин» читаем:

…

Да вот в бутылке просмоленной,Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобных талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я пьян бывал.