На Золотой Колыме. Воспоминания геолога

Они то появлялись, то вновь исчезали, сменяя друг друга, но не было в них той желанной черноты, которую так жадно искал взор. А на отмелях и косах то там, то здесь чернели, сверкая и переливаясь при ярком свете солнца, куски, обломки и глыбы драгоценного топлива. Временами количество его резко уменьшалось, временами, наоборот, русловые отмели были сплошь усеяны им.

Время шло томительно медленно. И вот наконец впереди, в одном из крутых бортов ключа, на сероватом фоне окружающих песчаных пород замелькала жирная черная полоса. Я подошел ближе и увидел мощный пласт каменного угля, пересекавший толщу песчаниковых пород. Сняв шляпу, я низко поклонился, приветствуя его.

Это был первый полутораметровый пласт сплошного каменного угля, чистый, свежий, омытый ключевой водой. Он уходил по кривой линии вниз под русло. Несколько выше в береговом обрыве залегал второй пласт, а затем — третий, самый мощный. Чувствовалось, что в этом ручье случайно выходят на земную поверхность скрытые в недрах пласты крупного угольного месторождения. Однако это надо было доказать, установив характер и площадь распространения угленосных пород.

Кое-где виднелись обломки и выходы обожженных, резко измененных ошлакованных пород, которые так поразили меня, когда я впервые увидел их в галечных отмелях на устье Эмтыгея. Теперь стало ясным их происхождение.

Почти всегда в районах каменноугольных месторождений встречаются следы былых подземных пожаров. В некоторых местах такие пожары, обусловленные горением пластов угля, известны и сейчас. Они продолжаются много десятков лет. Уголь горит долго и жарко; изменяя и ошлаковывая окружающие породы. Здесь также некоторые пласты подверглись губительному воздействию пожаров, превративших вмещающие породы в разноцветные ошлакованные разности.

Остаток дня я посвятил описанию и замерам пластов, их расчисткам и взятию угольных проб.

Успенский с Петром прошлись вверх по ключу с опробованием. Сверх ожидания ключ оказался золотоносным и несколько проб показали даже весовое золото.

Мы решили назвать ключ «Знатным». Название было торжественно выведено крупными буквами на широкой затеси в стволе крупной лиственницы, росшей на высоком берегу около устья ключа.

Ночь мы провели спокойно. Нашу печку вместо обычных дров мы досыта кормили углем. Уголь горел превосходно, и в палатке стояло приятное ровное тепло.

На следующий день мы поднялись километров на десять вверх по Аркагале, до ее первого левого притока. Угленосная свита отчетливо наблюдалась в его устьевой части, однако пластов угля в долине не было видно. В русле же Аркагалы обломки каменноугольной мелочи прослеживались значительно выше устья этого притока. Значит, где-то выше по Аркагале должны обнажаться новые выходы каменного угля. Что это за выходы? Каковы они? Можно было бы попытаться дойти до них, но положение с продуктами у нас было буквально катастрофическое.

Мне стало даже досадно, что я в свое время пошел с работой по Мяундже, а не по Аркагале. Однако, поразмыслив немного, я пришел к заключению, что сделал правильно. Наша маленькая группа все равно не смогла бы детально исследовать развитую здесь угленосную свиту. Здесь необходимо большое количество рабочих, снабженных соответствующим оборудованием для проведения хотя бы поверхностных выработок. Мы с нашими слабыми силами сделать этого были не в состоянии и в конечном счете привезли бы в Магадан ту же качественную, а не количественную характеристику угленосности этого района. Так или иначе сюда придется возвращаться на следующий год для детального исследования. Теперь же мы имеем на своем балансе золотоносность Мяунджи и перспективную угленосность Аркагалы с указаниями на золотоносность отдельных участковое бассейна.

Наступило 14 сентября. По договоренности с Гавриловым 16 сентября мы должны были встретиться на устье Эмтыгея. Если бы у нас были продукты, мы, вероятно, задержались бы в районе Знатного на день-другой. Слишком много было здесь нового, интересного. Однако приходилось возвращаться. На обратный путь у нас оставалось только несколько горстей муки, и нашим единственным блюдом на завтрак и ужин была жалкая болтушка.

Голодные, но довольные, мы шли налегке. Зато наши лошади были основательно загружены каменноугольными пробами.

На устье Эмтыгея. Обратный путь

Точно 16 сентября мы добрались до устья Эмтыгея. Прибыли мы, правда, очень поздно — в одиннадцать часов вечера после долгого блуждания в темноте среди лабиринта проток и стариц, смертельно голодные, усталые и мокрые, так как большую часть пути нас усиленно поливал холодный осенний дождь.

На устье Эмтыгея было весело и оживленно. Около якутских изб возник целый палаточный городок. Гаврилов приехал два дня назад. Еще раньше вернулся Филиппов, который вместе с геологом Женей Таракановым работал в бассейне Хинике — крупного правого притока Аян-Юряха. Их отряд на целых две недели был оторван от работы для несения караульной службы на заставе, которая только недавно была снята.