Набат 1

— А ты знаешь, как партия уходила на заранее подготовленные позиции? — спросил он, будто нащупывал путь к Гречаному.

— Могу и сам порассказать, — отвечал Гречаный. — Перекачали денежки за бугор и нынче подкармливают на эти средства обормотов. Мы отмахиваемся от них, а они борзеют.

— Это видимая часть айсберга, Сеня. Отступление начиналось под водительством Суслова, Брежнев одобрил его. Он на публике под дурачка работал, а идеям марксизма-ленинизма служил трезво. В его годы фундамент экономической базы был построен, сознание людей запаздывало. Вроде как войска на марше, ушедшие вперед без тылов снабжения. Суслов, Андропов и Устинов разработали стратегический план перехода к обороне. Вывоз кассы, — поморщился Воливач, — это веники, хотя и очень нужные, сохранение кадров — вот была задача. Мишка Меченый и Борька-алкаш как по нотам разыграли спектакль на восемнадцатой партконференции, а народ, глупый, изголодавшийся, наживку и заглотил. Вот он, наш спаситель, против засилья коммунизма восстал! А спаситель пригрел соратников на хлебных местах и кормил за счет дураков. Кадры были спасены. И если б не этот недоумок Триф…

Воливач замолк, а Гречаный услышал в этих словах сожаление. Воспитанный на других идеалах, он считал коммунистическую идею всеобщим обманом. Воливач или сознательно, или специально проговорился: он сожалел об утраченных позициях.

— Бодливой корове Бог рогов не дает, — насмешливо сказал Гречаный, будто не заметил высказанной печали Воливача.

— А и ладно, — с легкостью согласился Воливач и перевел разговор на прежнюю тему: — Так ты считаешь, Сеня, Америка хвост не подымет?

— Убежден. И не оттуда ждать агрессии надо. Она под боком.

— Церковь? — насторожился Воливач.

Будучи прирожденным атеистом, он не считал попов разрушительной силой. Привилегии у нее отняли без особого шума, народ потихоньку отходил от религиозного обмана. Какая ж тут агрессия?

— Церковь, — подтвердил Гречаный. — У меня, почитай, все казаки богобоязненные. Бить коммуняк им в охотку, а выбирать между нами и Церковью не пристало. Книжек они читают мало: если рассказывать о насильственном охристианивании Руси, слушают настороженно. Громить попов они не станут.

— При чем тут громить? У меня и в мыслях не было, чтобы рушить храмы! Они сами уйдут. Театр людей мало привлекает. И никто не позволит попам возвыситься снова.

— А они поступят проще. В человеках уже давно идет брожение из-за слухов о приходе нового мессии спасать землю. Уже давно судачат, где, кто и когда видел мальчика писаной красоты, который говорит умнее взрослых. И церковные генералы не упустят шанса назвать это вторым пришествием Христа, и никто не заметит, что мальчика выплеснули вместе с единоверием. Мы очень слабо ведем пропаганду, Витя. Мы ничего не добьемся, если оставим все как есть. Настоящая свобода начинается с открытых выборов Бога. Вот тогда мы сможем говорить о раскрепощении народа.

— Ну, ты завернул, — озадачился Воливач. — Да убрать к чертовой бабушке всех попов, и дело с концом!

— Казаки на это не пойдут, — напомнил Гречаный.

— Ладно, что-нибудь придумается, — отмахнулся Воливач. Дебри, нарисованные Гречаным, его не манили, наоборот, отталкивали. Он просто не вмешивался в потуги Гречаного пропагандировать ведическую религию, считая это пустым занятием, а какому Богу поклоняться, пусть каждый выбирает сам. И помалкивает.

3 — 11

С необычным заданием Гречаного Смольников справился в срок. Книжным червем он себя не считал, но добросовестно перерыл архивы, мемуаристику, беллетристику и подготовил записку пяти неполных листов.

— Это все? — удивленно поднял брови Гречаный. — Манифест Коммунистической партии раз в двадцать больше, о Библии вообще не говорю. Я же просил тебя создать основополагающий документ о переходе к новой вере, — выговаривал он, тыча пальцем в листки Манифеста новой веры.

Смольников послушно внимал, ожидая паузы для своего соло. Гречаный остановился. Подобное внимание говорило о возражениях, и он не стал уподобляться детсадовскому воспитателю. Вспомнилось, как Бехтеренко держал в заначке изюминки к докладу.

«Учтивый какой Смольников, видать, ошарашить собирается…»

— В моей записке сказано, что патриархальный уклад жизни казаков новой веры не примет, более того, они первые станут источником новой смуты. Такой пример в истории был — стрельцы. Стрелец — один из синонимов зашифрованного слова «ратианин». Если в России слухи о втором пришествии Христа перерастут в поборничество, а мы станем насаждать силой новую веру, гражданской войны не миновать.

— Вот так порадовал ты меня…

— Извините, Семен Артемович, я не закончил. Данные программных исследований показывают, что православие в течение минимум двухсот лет будет набирать силу благодаря внешним и внутренним факторам, станет наиболее почитаемой и агрессивной.

«Нашел я себе теоретика», — с досадой подумал Гречаный.

— Тогда скажи мне, Леонид Матвеевич, труд Судских был напрасным, а Илья Триф молол чепуху?