Набат 1

Только не понравилось Пармену, когда среди ночи вошел в купе один из этих спортсменов, здоровенный, подбородок утюгом, включил свет и принялся разглядывать Пармена. Он поднял голову на пришельца и встретился с абсолютно трезвым взглядом.

— Спи, дед, — успокоил он Пармена и ушел, плотно задвинув дверь. Света не выключил.

«Старший, наверно», — не обиделся Пармен. Выключил свет и приуснул спокойно до упора. Спортсмены, так спортсмены.

Перед Ряжском его разбудила проводница. Он оделся и, сидя в купе с открытой дверью, ждал, когда спешный люд освободит проход. Выходя в тамбур, переругивались спортсмены, бухали их тяжелые сумки о переборки. Пармен терпеливо ждал.

Поезд затормозил, и Пармен покинул купе. В коридоре было свободно. Он застиг последнего спортсмена в тамбуре, тот с усилием нес перед собой увесистую кису из брезентовой ткани.

Пармен вышел на перрон. Всего лишь шестой час утра, и оказии до Скопина ждать нечего, да там еще до хутора километров двадцать пеше по морозцу… Опоздал, ничего не попишешь.

Спортсмены устремились к выходу в город, а Пармен — в зал ожидания. Пустыми были все места, но Пармен стал разглядывать из окна привокзальную площадь.

«Хорошо живут! — отметил он усаживающихся в два крупных джипа знакомых по вагону парней. Отметил Пармен и шипованную резину на широких скатах, усиленные фары и лебедки впереди. — Молодые, прыткие, призы, небось, взяли…»

— Могу обратиться? — услышал он за спиной и — прикосновение к плечу. Он оглянулся и увидел дядьку лет шестидесяти с доброй рязанской физиономией и робкой улыбкой. — Я вот наблюдаю за вами и так думаю, что до утра вы ожидаете. Часом, не в Скопин надо?

«Это еще почему?» — не торопился с ответом Пармен. Гречаный строго-настрого запретил добираться с попутчиками. Только автобусом, а в Скопине его дождется машина. И только так.

— Я почему спрашиваю, — наседал доброхот. — Провожал сына с детьми, а назад одному боязно, и если вам в Скопин, милости просим. Мил человек, не сумневайтесь, у меня «аппарат», я и в район свезу, если надо, и у меня почаевничаете в Скопине.

«Извозом занимается, — понял Пармен. — Про внуков наврал. Ехать один боится, а сидеть до утра жадничает».

— А до Скопина сколь возьмете?

— Ничего не возьму, — решительно заявил дядька. — За уважение не беру. А в район если, сговоримся. Евфимием меня зовут, — представился дядька, протянул ладошку лодочкой и подчеркнул: — Е, Be.

Пармен согласился. Они вышли на привокзальную площадь, и дядька сразу повел его к одинокому «ижу-комби», какие остались не в каждом музее. «Аппарат» густо запорошило снегом, видать, не один час дожидался Евфимий пассажиров, а свою первую весну справил давным-давно, если не раньше хозяина. Любовь к нему, стало быть, сберегла. Однако двигатель затарахтел с полуоборота, и рабочий ход оказался ровным, и хозяин управлял им умело.

Евфимий разгонял сон в пути длинными монологами, которые прерывались только тычками в плечо Пармена с непременным «слышь». Дорога до Скопина была укатанной, увалы снега высились по обочинам, и это не отвлекало Евфимия от рассказов: грейдер чистил трассу регулярно. Попутные машины не показывались, встречные тоже, и в дальнем свете фар искрилась падающая ранняя изморозь. Укачивало, и Пармен, несмотря на словоохотливость Евфимия, убей Бог, не запомнил, что он рассказывал непрерывно. Что-то про кремлевские заговоры, о которых здесь знают хорошо, про банки, которым лишь бы у людей деньги выудить, и еще про смелых людей, которые не позволят грабить русских. «Не позволють», — он так и сказал.

До Скопина добрались к семи часам утра.

— Ты уж меня, хороший человек, к вокзалу доставь, — попросил Пармен, осоловевший от Евфимия. — Я автобуса дождусь.

— А и ладно! — согласился он, довольный ездкой без приключений. — А то вон того найми. — Со смехом указал Евфимий на джип у самого выхода на перрон, который был ничем не хуже увезшего спортсменов.

Распрощались с обоюдным удовольствием. Пармен выждал, пока «аппарат» уехал, и направился к джипу. Номер оказался тем, какой назвал ему Гречаный.

— Здорово ночевали! — открыл он водительскую дверцу.

— Ого, деда! — удивился заспанный водитель. — С этой стороны мы вас никак не ожидали. Святым духом добрались?

— И с духом тоже, — довольный новой удачей, ответил Пармен.

Внутри джипа сидело еще трое парней.

Едва Пармен расположился на заднем сиденье, водитель сообщил по рации о встрече, отключился и выжал сцепление. Джип заспешил знакомой дорогой. Опять высокие увалы вдоль укатанной дороги и ни души, только под утро похолодало крепче.

В спокойном месте Пармен намеревался поспать и заснул сразу, привалившись к плечу одного из парней. В ногах у каждого маячили автоматы: у сидевшего рядом с водителем — на коленях, у водителя — сбоку от рации. Пармен отнесся к оружию с пониманием: не на блины, чай, едут, всякое случается, пока смутное время.

— Саша, — неожиданно включилась рация. Пармен очнулся.

— Слушаю, — взял микрофон сидящий рядом с водителем.