Набат

— И все же, — начал Судских, но архангел Михаил жестом руки остановил:

— Не продолжай. Есть Сущий. Весь мир естественного. Увидишь. Придумавший Бога невидимым хотел подчеркнуть свою недосягаемость для остальных, грозным — свою воинственность, добрым — миролюбие. Ты сам каков? Каким считаешь, так и ответь.

— Н-не знаю, — ответил Судских правдиво. Его тяготила пустота восприятия. Рушились картины прочных фантазий.

— Таким и увидишь Сущего. И еще запомни: ты сейчас наедине со всеми, тебе нечего прятать свое эго и другие не спрячут его от тебя. Не всех, правда, отыщешь, но знать о них будешь все. Найди тех, кто изуродовал твою жизнь, узнай цели, которые сделали тебя очерствевшим. От этого зависит твое возвращение и твой мир, куда ты вернешься. Сущий утомлен его несовершенством, Он ищет помощников, пестует их, а совершенства не наступает. Эх, люди, люди, неужели у вас нет других забот, насущных, зачем растрачивать жизнь на фантазии, неужели попы и муллы вам не объяснили, что на всех небесных площадей не хватает? Тут без вас теснота, столько вы всего нагородили! И что интересно, — заговорил архангел Михаил голосом всезнающего Гриши Лаптева, — чем умнее и совершеннее, стало быть, человек, тем дальше уходит он от церковных догматов; его в храм, так сказать, Божий, силком не заманишь; чем глупее создание Божье, тем крепче цепляется оно за Божьи вериги, тем ближе ему хочется стоять к таинствам. А нет их, понимаешь? Есть знания и незнание. Знания дают уверенность, а незнание порождает уверенную глупость. Чем уверенней ее утверждает глупец, тем больше сомневается человек думающий, а сомневаясь, теряют время для утверждения подлинного совершенства. Много вы там верили умствующим глупцам? Явлинскому? Гайдару? Хитрецу Черномырдину? А верили, теряя себя. Тут недавно побывал Илья Триф — знаешь такого, верно? — Судских рассеянно кивнул. — В нашей канцелярии он задолго до появления был распределен для инкарнации. Так он с первой минуты возопил о грехах своих, требовал немедленной отправки в ад, раскаялся, дескать, в содеянном, готов испытать все неземные муки. И что?

Судских   ничего не спрашивал, лишь вопрошал глазами.

— Отправили.

— Так нет ада, — вспомнил Судских.

— Для таких придумывают. Теперь мучается и доволен.

Дурак…

— Выходит, все придумано людьми?

— Правильно понимаешь, — ответил архангел Михаил, туже обтягивая поножи. — И кого, ты думаешь, он встретил там? Сталина? Ельцина? Гитлера? — Не дождавшись ответа от Судских, архангел Михаил закончил возиться с боевой амуницией и выпрямился. — Нет. Подобных себе: Галилея, Менделеева, Пилата.

Судских нахмурился и почувствовал жжение в висках.

— А где же названные первыми?

— Адик переписывает начисто «Майн кампф» и ждет перевоплощения, Сталин злится на своих бывших соратников и при случае сгоняет их в нижние ярусы, его боятся по-прежнему, этим он жив. Бориска ваш глушит воображаемую водку и после каждого стакана твердит: «Нет, я прав». Они не раскаялись, им нечего бояться. Они не были мудрецами, но знали, чего хотят. Мерзавцы, конечно, и Сущий знает это. Поступают жалобы, он решает их судьбы. Не торопится. Дерьмо необходимо для добрых урожаев.

— Это несправедливо, — с неожиданной твердостью сказал Судских. Он насупился, стало обидно за чужие судьбы обманутых.

— Докажи, — спокойно произнес архангел Михаил.

— Они виновны перед людьми. Они разрушители.

— Не более чем Галилей, разрушивший строгую догму. Или их вина в уничтожении себе подобных? А ты видел муравьев, разрушающих собственный муравейник? Не видел. Действия муравьев логичны и последовательны, поэтому их эволюция за миллионы лет не превратила их в обезьян или в людей и не затронула главного — своего дома. Эволюция — не революция, а  человеки ничего до сих пор не придумали с пользой для дома своего, всюду сиюминутность, вред потомкам. И кому больше надо каяться — Сталину или академику Александрову? Игнатию Лойоле или Ноберту Винеру? Я подскажу тебе: за поступки отцов отвечают дети — такова воля Сущего. Выше наказания нет. Худой муравейник должен погибнуть.

— Это жестоко.

— Этого достаточно. Необдуманными действиями человеки могут разрушить Вселенную, а Сущий не допустит этого. Вы у себя богами слывете, а муравьям вы ни к чему. В любом муравейнике есть и законодатели, и строители, и воины, и разведчики съестного. Все вместе они делают общее дело, но без обмана, не ссылаются на божественное происхождение птиц, коров, людей. Они не хотят быть людьми — понятно? Лягушкам хорошо быть лягушками, хотя их давят ногами люди, коровам — коровами, хотя их люди доят и режут. Всем хорошо в своем естестве, только человекам тесно в собственной шкуре. Богов придумали, таинства… В космос летают! Мне пора, — резко сказал он и повернулся, чтобы уйти.

— Обожди! — остановил его Судских. — Но нам нельзя без веры в божественное! Мы создали Бога не только для обмана! Бог — это стремление к чистоте помыслов.

— А кто запрещает? — оглянулся архангел Михаил.

— Это мучительно сложно: одна вера, другая…