Набат-2

— Без шуток, Владимир Андреевич, — решил стоять до конца Гречаный, но переезд оттянуть. — Решается важный вопрос.

— Давайте поступим проще, поскольку синоптики обещают сезон ливней: вы пока оставайтесь со своей администрацией здесь, а правительство переедет. К вашему прибытию все будет готово. Встретим с музыкой и цветами.

— Может, мне вообще здесь остаться? — послышалась обида в голосе Гречаного.

Цыглеев не обращал внимания:

— И этот вариант мы обсудили. Именно так и следует поступить для плавности смены столиц.

Вот так. На все вопросы готовы ответы. Компьютер подсчитал, Цыглеев запрограммировал.

— Но почему именно так? — росло возмущение в президенте. — И кто это — мы?

— Как кто? — буквально не понял вопроса Цыглеев. — Те, кому вы доверили решать судьбы России. А почему так — очень просто, Семен Артемович. К Москве привязана вся архаика нашей жизни, груз ненужных ментальностей. Из-за этой архаики прозевали время строить высокоэтажные дома, чтобы купола церквей не закрывали. Именно эту причину приводили бывшие коммуняки-аппаратчики, лишь бы не загружать себя заботами по разгрузке столицы. Церковь, к примеру. Мы сами даем повод цепляться за отжившую догматику.

Гречаный никогда не слыл приверженцем христианства, но сейчас его больно укололи бездушные слова Цыглеева. Сопливый юнец с маху ставит крест на вековых традициях. Больно. А в самом деле: не отправить ли этих заумных юнцов к черту на кулички, и пусть себе там корчат из себя провидцев новой жизни?

— И кто еще так считает? — сдержался Гречаный.

— Молодежь. Поголовно. — Глаза Цыглеева смотрели бесстрастно.

И еще один щелчок:

— Ленин взрастил мичуринцев. Сталин — стахановцев, Хрущев дал дорогу комсомолу, Брежнев — пионерам, Ельцин выпустил октябрят, которые успешно извели дедов-мичуринцев и отцов с комсомольскими мозгами. Спасибо всем. Страна помолодела. Впервые в России рождаемость выше смертности. Если, разумеется, не учитывать, что благодаря комсомольским играм стариков население сократилось на треть, а на земном шаре благодаря мичуринским опытам с ядерной энергией и экологией — в десять раз. И за это вам, старшим, спасибо. Хотите опыты продолжить или дать молодым пожить нормально?

Нет, это не щелчок, это статистика. А Цыглеев продолжал:

— Вся послеоктябрьская эпоха была сплошным обманом и декларацией обмана выживших из ума негодяев. Молодежь бросили на произвол судьбы. А судьбы у нее не было…

«Взросло племя бездушных и бездуховных, — продолжил про себя Гречаный. — А может, у них своя духовность, которую мы не разглядели? Компьютерная? Виртуальная? Нам ведь тоже нравились «Битлы», которых осуждали старшие. Нам хотелось жить весело, а старики корили нас за безнравственность. Так наказание это для нас или непонятое поколение?»

Не задумываясь над последствиями, Гречаный решил: уж если суждено ему оставить след в истории, так пусть это будет реформа сознания. В насаждении новой веры он не преуспел, новое мышление развилось само по себе, хотя, и это очевиднее, именно он взрыхлил для новых ростков почву.

«Господи, помоги им», — взмолился он, берясь за ручку.

— Давай указ. Подпишу…

Из папки Цыглеева появился предусмотрительно заготовленный указ о названии новой столицы.

— Ориана так Ориана, — промолвил он, разглядывая перо. Нет ли соринки или волосинки на кончике… Исторический все же момент.

На лице юного премьера ничего не отразилось. Возможно, он подумал: рлава Богу, наконец-то старый пенек раскинул мозгами.

А то, чего стоили президенту предпосылки, — не в счет? Жизни? Чужая жизнь — статистика, своя — факт.

— А что станет с Москвой? — спросил он напоследок, подразумевая статус города, культурный центр, сохранность памятников истории, искусства и прочие реалии, связанные с этим.

Цыглеев толковал вопрос в ином ключе:

— Москва уйдет под воду максимум за год. Низины уже подтопило изрядно. Кстати, старый Шереметьевский аэропорт давно не принимает дальние рейсы, дренажи полосы не держат, сток воды не обеспечивают. Радиусы метро сократились втрое.

«Вот и Китеж…» — задрожали руки у Гречаного. Цыглеев сосредоточенно перебирал бумаги в папке и не заметил.

О грядущем наступлении воды знали давно и готовились без паники. Перенос столицы был обусловлен. Одна из причин.