Набат-3

— Ты слушай, слушай, - не возмущался товарищ. — Я дело говорю. Думаешь, я купил «тойоту»? Не-а. у ново­русского выспорил запросто. Я говорю, не будет дождя, к вечеру солнышко выйдет, а он аж обсераетея, спорит, про­гноз, дескать, слушал. Тупой... Но джип отдал честно. Те­перь то в баньке косточки погреть наезжает, то за медком, то за арбузиками наведывается. — Копат неторопливо и рассказывал товарищ. — Л когда его пулькой продыряви­ли, примчался, еле дотянул, я его выходил. Так что джип авансом был, я им честно владею. Иди погуляй. На копку смотреть нечего, это процесс.

Судских побродил неподалеку, поел лесной малины, послушал пичуг и, различив свист товарища, вернулся.

— Вот наш новый хозяин, — показал он Судских ко­рень. — Кто это, узнаешь?

Мистика или нет, только фигурка показалась удиви­тельно знакомой.

— Не Лебедь, точно.

От корня веяло благородством.

— Соображай, Игорсша, думай, — подбадривал това­рищ. — Теперь это будет твой амулет.

«А верно сказал, — не сводил с корня глаз Судских. — Где я видел этого человека?.. Генерала в чинах напоми­нает».

— Ладно, давай. забрал корень товарищ, стал акку­ратно укладывать сто в подлуб. — Насмотришься, еще на­доест. Тайгу лучше послушай. Ты вот кого из певчих ува­жаешь? Небось ряженого Киркорова?

— Ни в коем случае! — открестился Судских. — Обо- дзи некого.

— Во! согласился товарищ. — Святой голос был у мужика, и ушел мучеником. Настрадался.

— А ты зачем спрашивал?

— Проверял, сможешь песню тайги услышать. — И без долгих слов пошел ставить метку на сосне.

«Подначивает», — без обиды подумал Судских. Ото­шел дальше, прислонился к стволу и закрыл глаза.

Видимо, такая завораживающая мелодия парит в со­кровенном царстве. Где нет суеты, нет звуков вражды и насилия. Звучит сама но себе и сама себе. Хочешь — слу­шай, но не мешай. Судских открыл глаза и по-иному уви­дел кроны сосен, стволы кедров, изумрудный подлесок копуш елочек. С низкой ветви орешника свисала лиана, гроздья лимонника ярились алым цветом, и каждая ягод­ка излучала сгусток дремлющих звуков.

«Ну, дается! — поймал себя на мысли Судских. — Ведь впервые лес вижу! Вот она, плата за суету...»

И с острой тоской пришло к нему ощущение, что не видеть ему больше этой красоты, не слышать божествен­ной музыки живого и незаметного мира. Кончалось лето, просто уходила сказка непознанной жизни.