Набат-3

— Вовчик, — сказала она при даче очередной порции отступного, — взгляни, я тут роман написала... — Поту­пилась. И тишина. Л потом в лоб: — Займись обработкой, чтоб взахлеб читалось, нынче все пишут. Л я тебе заплачу.

Скажи она: давай снопа сойдемся, он бы не так лико­вал, как от такого предложения — стабильный заработок!

— Нинуська! — повалился в ноги Христоумов. — Я из тебя богиню дамского романа сделаю!

И ничего так пошло дело. Нинуська обдумывала сю­жет, а Вовчик, прихлебывая сертифицированную водоч­ку, воплощал задумку в сногсшибательное чтиво, а алчное издате л ьство 11 убл и ко вадо.

Глупый читатель почитывал.

Первый роман, «Я — колдунья», сделал из Мотвий- чучки госпожу Мот. Второй роман, «Запутанная путана», дал ей денежную клиентуру. Заезжие гости вообще держа­ли ее в руках как верительную грамоту, молили продолже­ния. Оно состоялось. Прорезалась научная мысль, приви­тая в институте марксизма-ленинизма, и вышла книга не ниже, чем настольная: «Как давать, кому давать: принци­пы совокупления юных млекопитательниц». Не пошло. В издательстве сидели не полные бараны, испугались откро­вений наставницы — ведь у многих были дети! «... Я под­стелила собственные шелковые трусики, и мы отдались блаженству прямо в сточной канаве». «...В тринадцать лет я познала истинный вкус орального секса». «...В положе­нии у забора главное — лучше упереться». Опыту госпожи Мот верили, по печатать пе хотели. Тут и сам Вовчик ис­писался и спился, и-лишняя слава госпоже Мот показа­лась ненужной. Его выгнали вторично.

Она вспомнила о нем неожиданно для реализации плана мести.

— Вот тебе деньги, купи приличный костюм, должен выглядеть как профессор-нейрохирург, — наставляла она. Рискованная залея: Христоумов мог пропиться до простра­ции, и она предупредила: — Не вздумай исчезнуть, пе взду­май пролиться. Потеряешь больше, если не все, — по­смотрела она многозначительно.

Фортуна улыбнулась ему. Христоумов стойко обходил ларьки со спиртным в витринах, вошел в шоп с иностран­ным названием и вышел в черной тройке. Да, сказало ему зеркало в шопе, вылитый профессор-нейрохирург. Нинусь­ка, пардон, госпожа Мот, добавила: надо бы гуфли новые, рубашку, галстук. И добавила денег па обновы. В жизнь Христоумова вместе с надеждой вошел и ремень с надпи­сью «Ренглер» на бляхе. Такого у него не водилось преж­де. Жизнь налаживалась.