Набат-3

Предложили выровнять креста и установить столики дчя ужина. «Осталась треть пути, — машинально отметил Суд­ских, стараясь не упустить нити размышлений. — Выходит, я у критической точки, когда волна в борт и оверштаг может закончиться оверкилем. Ну и нахватался я у Севки!..»

Машинально он съел ужин.

Итак, критическая точка. Что предложит судьба?

Он задремал. Самолет пошел на снижение. Подумал еше: «Засну и услышу Голос...»

Ничего он не услышал. Кроме толчка шасси о бетон­ку'. Прилетели. Багаж нехитрый: подлуб с женьшенем и модель «Катти Сарк», Севкин подарок. Он сам склеивал его, когда сын бегал по палубе, руководя погрузкой. Ми­лейшее занятие: взрослый человек, прикусив язык от вож­деления, впал в детство.

11одлуб соскользнул, просыпалась земля. Чувство неловко­сти. Оберточная бумага разорвалась. Судских достал корешок и, повинуясь шестому чувству, сунул его за пазуху.

Свист турбин прекратился. Щемящее чувст во непрео­долимой уграты зависло в нем. Глухая пустота.

Вслед за виповскнм салоном на выход двинулся биз­нес-класс. Судских пропустил торопливую чету с ребен­ком и не спеша двинулся к выходу. Куда ехать? Да домой, черт возьми! Хватит скитаний. Без вины виноватый, еще и в бегах. Хватит. Жене ни разу не позвонил. Грех.

«Интересно, в какое время я вернулся, а, Господь Бог?»

У самого выхода на сиденье первого ряда он увидел газету. Вывернув шею, прочитал дату: 23 августа 1998 года.

Так, приехали... Действительно, самая крайняя точка оверштага. Либо оверкиль, либо...