Набат

Пристав, исправник и сам полицеймейстер, как сообщил дежурный городовой, находились при исполнении служебных обязанностей.

На полицеймейстерском столе большой лист, испещренный множеством цифр, две колоды карт, бутылки с прохладительными напитками. Полицеймейстер, исправник и пристав в полной парадной форме радушно встретили посетителя.

— Как раз нам четвертого не хватает. С болваном приходится... — пожимал полицеймейстер руку Фомы Кузьмича.

— Заместо болвана меня, значит, хотите посадить? Вы, пожалуй, живо это — и посадите и оболваните, — как умел, сострил Дятлов, вызвав дружный смешок полицейского начальства.

От игры в преферанс Фома Кузьмич отказался, — не до того. Немного пошутил вместе с ними, справился, как праздник провели и, — к делу.

Забастовка на заводе?.. Тимофей Воскобойников?.. Да, забрали такого. При обыске, правда, ничего обнаружить не удалось, но и без того видно, что это за птица... Отпустить?.. То есть как отпустить?..

— Он же против вас, Фома Кузьмич, на кладбище говорил.

— Наплевать, — отмахнулся Дятлов. — Мне важней, чтоб завод не стоял.

— Значит, в копеечку тебе арестант наш обходится, а?.. — Полицеймейстер незаметно подмигнул исправнику. Тот понимающе кашлянул в кулак и — тоже незаметно для Дятлова — подмигнул приставу. — Дорогой арестантик, да... — повторил полицеймейстер. — Но для нас он тоже ценность имеет. Старик тут еще с листовкой попался да этот со своим выступлением — вот и дельце можно сварганить. А за это, сам понимаешь, без внимания от губернии мы не останемся. А то вон наш Ардальон Поликарпович на своих вистах прогорел, — посмеялся полицеймейстер, взглянув на пристава. — Как же нам тебе этого Воскобойникова уступить?!

— Да вы хоть на время его отдайте, а потом он снова ваш будет. С неделю завод поработает, будут у людей заработки за конторой, а уж тогда я сумею с ними поговорить...

Явных улик, подтверждающих виновность Воскобойникова, у полиции не было. С пятое на десятое что-то слышал урядник на кладбище, но он мог в своем донесении кое-что и прибавить. Другое дело — старик Бодягин, захваченный с подстрекательской крамольной листовкой. За то, что его задержали, можно похвалу ожидать, а за Воскобойникова наверняка ничего. Вполне может случиться, что за недостаточностью обвинения он будет вскоре освобожден, и упустить случай, когда заводчик хлопочет о нем, было бы легкомысленно. Не отдать, а продать надо арестанта ему. И — повыгоднее. Это и смекнул полицеймейстер, когда подмигивал исправнику, а у того тоже мелькнула подобная мысль. Да и пристав был человеком сообразительным.

— Нет, дорогой Фома Кузьмич, ничего не получится. С удовольствием бы помог, но... — развел он руками.

— Сами же говорите, ничего не нашли у него, а на подозрение можно всякого взять, — начинал уже заступаться Дятлов за Воскобойникова...

— Ну, это как сказать...

— Может, отдать его Фоме Кузьмичу на поруки? — нерешительно предложил пристав.

Но это Дятлова испугало.

— Позвольте, господа... Все-таки он не сват мне, не брат. Паспорт, конечно, его у меня, и без вашего ведома я ни-ни... Вы уж так постарайтесь. А отблагодарить я всегда готов, сами знаете.

Наконец-то заводчик сказал то, чего от него добивались.

— А ну, Ардальои Поликарпыч, распорядись, чтобы этого смутьяна сюда привели.

Дорого обходился заводчику Воскобойников. Сто рублей — полицеймейстеру, семьдесят пять — исправнику, пятьдесят — приставу. О деньгах никто слова не произнес, но так наметил сам Дятлов и так же предполагали начальствующие чины. Нынче вечером дятловский дворник разнесет по домам запечатанные конверты. Но это куда дешевле, чем дневной простой завода, а сколько бы он простоял?..

— Ну, ты... говорун… — обратился полицеймейстер к приведенному Воскобойникову. — Моли бога, что у тебя хозяин такой. Прощает он твои дерзости и снова на работу берет. Где еще увидишь такого!.. Просить за тебя, негодяя, приехал. На всю жизнь теперь благодарным быть должен. Чувствуешь это, скот?.. От радости язык проглотил?.. Думай теперь, как вину загладить.

— Я виновным себя признать не могу, — сказал Воскобойников.

— Покороче язык держи, а то придется тебе его прищемить. Сейчас же марш на завод, и чтобы все работали там. Узнаешь зачинщиков беспорядка и мне потом сообщишь. Я погодя приеду туда. Слышишь?

— Слышу.

— Не «слышу», а слушаюсь... Отвечать не умеешь, болван!

Дятлов смотрел на Воскобойникова и с облегчением думал о том, что через час на заводе все будет в порядке, но угнетала другая неприятная мысль: кто же, собственно говоря, хозяйничает на заводе? Он, Дятлов, которого не желают слушаться рабочие или этот формовщик? Одно его появление сразу утихомирит всех. Враг, явный враг стоял перед ним, с которым приходилось не только считаться, но чуть ли не заискивать.

«Нет, похоже, однова придется дать бой и ему и всем другим. Стерпеть такое нельзя. Тыщу рублей на полицию не пожалеть, а добиться, чтобы все в страхе ходили», — думал и решал заводчик, как ему дальше быть.