Набат

Посмотрел Федор на Якова так, будто были они незнакомыми и эта рыжая голова не лежала на подушке напротив его головы в одной комнате общежития.

…Бригадиром избрали Федора. Начальник управления и мастер были не против. Возразил Лихов:

— Молодой еще, неопытный.

— Сколько тебе было, когда стал бригадиром? — спросил его Кардаш.

— Семнадцать, но было другое время, — загорелся Лихов. — Мы думали, как лучше и быстрее строить линии, а они — о шмотках.

От молодого хохота с березы взлетел аист и, курлыча, направился к болоту. Улыбнулся, поглаживая бритую голову Лихов, хихикнул начальник управления, у Ивана Александровича от смеха слезы выступили, и даже Богдан повеселел.

Не такая удачная была шутка, но и ее хватило, чтобы взломать настороженную тишину. Тем более что на дороге к складу показалась машина с прицепом, груженная материалами.

Как бы там ни было, но телеграмма подействовала, и Иван Александрович, радуясь вместе с ребятами, засучил рукава.

13

Как неожиданно появился начальник управления, так не прощаясь, чтобы не мешать работе, уехал. Если он раньше немного сомневался в реальности плана, то теперь убедился, что линию эти зеленые монтажники построят. Пусть они думают, что эта линия самая главная для управления. Кардаш хотел, чтобы с первых же дней эта детвора поняла: второстепенных линий нет, все главные, все важные…

На второй день своего бригадирства Федор повесил на дверях склада, не посоветовавшись даже с Иваном Александровичем, листок, на котором было написано:

ВЫГОВОР

За систематические нарушения дисциплины и пьянки в рабочее время объявляю выговор электромонтажнику В. Богдану и предупреждаю, что за любой поступок, который будет мешать нормальной жизни бригады, к нему будут приняты соответствующие меры.

Бригадир Ф. Розум

Кто-то, может быть Богдан, красным карандашом перечеркнул первый приказ Федора и внизу дописал матерное слово.

— Ты написал? — спросил Федор.

— Ни в коем случае, — улыбнулся Богдан.

— Хорошо… Завтра возьмешь ребят, подключите первый участок линии с высокой стороны, от подстанции.

— С электросетей будут? — спросил Богдан.

— И с участка тоже.

Федор уже перекипел, но чувство какой-то нерешительности сдерживало его. Он ощутил себя пацаном, которому показали желанное яблоко и не дали. «Надо было попросить начальника, чтобы перевели Богдана в другое место, тогда все было бы проще», — думал Федор.

Теперь он работал еще лучше, чем раньше. И вот настало время подключать первый участок линии. Сначала Федор собирался сам сделать это. Однако, подумав, решил, что рисковать не стоит. Во-первых, он никогда не подключал линии, во-вторых, глупо отказываться от опыта Богдана.

Утром приехали из электросетей, инженер с участка, еще несколько человек. Комиссия и бригада собрались у широкой железной мачты, от которой должен был пойти ток на первый участок линии.

Богдан был веселый, шутил. К Федору он близко не подходил. И Федору показалось, что у бывшего бригадира виноватый вид. Наверное, переживает, волнуется… Только когда Богдан был уже на верху мачты, Яков Казакевич сказал Федору:

— Он же выпивши…

— Поздно, — не отрывая глаз от Богдана, ответил Федор. — Раньше почему не сказал?

Смотрели, как не спеша подключал Богдан провода к разъединителю. Было слышно, как стучит гаечный ключ об изолятор. Медленно шло время. Прошло тридцать минут, час, а Богдан все сидел на перекладине. Наконец, поднялся. Почему-то снял цепь, хотел, видимо, забросить ее за плечо, но задел провод. Показалось Федору, что по цепи пробежал огонь, и в этот же момент Богдан зашатался на перекладине и сорвался вниз. Все произошло так стремительно, что никто даже не сдвинулся с места.

— А-а-а! — дико закричал Яков, и все очнулись.

— Наверное, блуждающие токи, — растерянно бросил представитель электросетей. — Все отключено и перекрыто.

Привезли врача, но помочь он уже ничем не мог. Только сказал, что покойный был пьян.

На похороны приехала древняя старушка в черной юбке и большом черном платке, в мужских туфлях. Худенькая и седая, бледная, как лист бумаги, она не плакала, но идти сама не могла, и Кардаш посадил ее в свою «Волгу» рядом с шофером. Выцветшие глаза старухи, казалось, ничего не видели. Только раз она проговорила:

— Водка довела, просила же…

Труднее всего было Федору. Выходило, что Богдан погиб по его вине. Если бы не послал на мачту, если бы не злился на него…

— Жаль парня! — сказал начальник управления. — Хоть пьяница был, но жалко…

— Это я виноват, — подошел к нему Федор. — Я…

— Не говори глупости. Если кто и виноват, то он сам.