Набат

— Многовато для нас, черт возьми, — проговорил он. — Значит, ваша группа, Георгий Иванович, в составе трех дивизий, усиленная артиллерией и авиацией, способна развить наступление на Кленово?

— Во взаимодействии с соседом слева, с войсками генерала Казанцева.

Хетагуров посмотрел на командарма, тот кивнул, мол, продолжайте.

— Армия, хотя ей еще не удалось объединиться, прочно удерживает оборону, ведет боевую разведку, частично перегруппировала дивизии, полки с учетом контрнаступления. Распоряжением Ставки из резерва Главного командования армии переданы три стрелковые дивизии. Завтра ночью они будут разгружаться на станциях Задонск, Саперово. Нас усилят танками, артиллерией, лошадьми для конницы.

В настоящий момент левый фланг армии навис над флангом войск неприятеля, угрожая ему с севера, а с фронта и в полосе между нами и армией Казанцева, куда немцам удалось вогнать клин, вступят в бой резервные армии Верховного Главнокомандования.

Командарм и штаб армии считают, что откладывать контрнаступление нельзя. Немцы усиленно укрепляются, о нашем же замысле им ничего неизвестно. Фактор внезапности имеет для нас значение, равное нескольким армиям. Главный удар — на Кленово — будет нанесен силами четырех стрелковых дивизий на участке моторизованной и 96-й пехотной дивизий противника. Это наиболее слабый участок у него. Разрешите доложить, что разведка ведет наблюдение за противником, и мы пришли к твердому убеждению, что в случае нашего успеха противник пойдет по дороге на Теряево. Почему? Да потому, что кругом снежные заносы, а противник систематически расчищает и поддерживает в проезжем состоянии только эту дорогу!

Нависающее положение нашей армии над флангом и тылом группировки немцев позволяет нанести мощный удар, а также отрезать пути отхода на запад и юго-запад и уничтожить его. Вспомогательный удар предлагается нанести из района севернее Ольхово. Это поручается одной стрелковой и двум кавалерийским дивизиям. После овладения Кленово группа наступает на Ракитино. Нам думается, что в районе Кленово можно и нужно окружить всю группировку противника и уничтожить. Мне остается добавить, что, хотя на нашем участке проходили тяжелые бои, которые сыграли свою роль в обороне Москвы, всем войскам центра фронта пришлось еще трудней. Устойчивый центр, героизм войск на центральном участке дают нам возможность провести крупную операцию. У меня все!

Генерал постоял на возвышенности, откуда хорошо просматривался большой участок обороны дивизии. Спустился по крутым ступенькам, надавил на дверь.

— Товарищи командиры! — подал команду комдив Чанчибадзе.

В землянке вес встали, и сразу стало тесно.

— Садитесь, — генерал скинул полушубок, снял ушанку, сильно потер впалые щеки. — Товарищ полковник, а как в вашем дворце насчет табака?

Генерал сел рядом с Чанчибадзе за низкий стол. Ему было приятно, что у комдива уютно. А ведь прошло всего десять суток с тех пор, как в непрерывных боях нельзя было день от ночи отличить.

— Курить строжайше запрещено, — комдив улыбнулся. — Но вам сам бог велел, товарищ генерал.

— Э-э, нет, нельзя, значит всем… Аракчеевский, скажу я вам, режим ввели, в другой раз подумаешь, идти ли к вам в гости.

Полковник Чанчибадзе положил на стол серебряный портсигар.

Зазвонил телефон. Чанчибадзе взял трубку.

— Слушаю! Что? Ясно. Десять «юнкерсов»? Многовато. Ишь, ерунда ему. А люди что же? Едят? Как это едят? Ложками из котелков? Ясно, — рассмеялся полковник. — Прислать кого в помощь? Ну, смотри, управишься, значит, хорошо. Докладывай чаще… Танки? Сколько? Восемь? Так. Пропусти, а пехоту отсеки. Конечно. Правильно. Ну, действуй.

Комдив положил трубку.

— Бомбят на участке сто пятьдесят втором.

Генерал понимающе кивнул.

— Продолжайте занятие, — велел он.

Комдив пригладил рукой карту, обратился к командирам:

— Ишь, какие стратеги. Потом не звоните, не спрашивайте ни о чем… Сейчас проверю вас. Контрнаступление начинается ночью. Вы понимаете, какие преимущества это нам дает? Как выдержать направление взвода, роты?

Поднялся коренастый Матюшкин, одернул гимнастерку, застегнул на крючки воротничок.

— По компасу, — не задумываясь, ответил он.

— Хорошо, — согласился комдив. — Но вы же не на полковом учении, а в боевой обстановке. Сможете ли вы в ходе наступления руководить боем и определить азимут? Сомнительно.

Генерал раскрыл портсигар.

— Разрешите подумать одну минуту?

— За шестьдесят секунд вы успеете сорвать наступление, погубить людей. Садитесь. Он хочет подумать! Вы не у меня просите время, а у противника. А он не даст вам и сотой доли секунды. Не даст!

Полковник вынул из портсигара папиросу.

Улыбнулся Хетагуров.

— Война показывает, что надо отходить от трафаретов. Мы готовимся воевать в новых условиях. Что это значит? Наступать будем мы, а противник — обороняться. Он, безусловно, окажет самое упорное сопротивление, чтобы удержаться. А потом, у него больше техники! Значит, надо нам предугадать все. Садись, Матюшкин.

Генерал положил руки на стол, скрестил пальцы: