Набат

Пораженный молчанием Залины, Асланбек протянул было к ней руку, но устыдился. Снова улыбка появилась на его лице. Может, от того девушка посмелела: она перевела взгляд на отца, и тому стало не по себе, встал, снова сел.

— Ты хочешь, чтобы его сваты пришли в мой дом? — с наигранной лаской в голосе спросил отец.

Она кивнула головой.

— Уходи!.. Ах ты…

Девушка убежала.

— Я сказал свое слово! — резко выкрикнул Джамбот.

— Хорошо… Но я все равно от своего не отступлю.

Закружился Джамбот по комнате, наконец, остановился перед Асланбеком, взял его за плечо, и тот почувствовал, как дрожит у него рука.

— Сядь.

— Да нет, поздно уже, пойду, — сказал Асланбек.

— Так слушай же. Удавлю ее прежде, чем она станет твоей женой, — зловеще, тихо произнес Джамбот.

Понял юноша, что Джамбот не сдается и все же сказал:

— Извини меня за многословие, но сваты придут к тебе..

— Пусть приходят, когда мертвые понедельник справят.

Поклонился Асланбек и вышел, а на улице подумал, что, наверное, он все же оскорбил Джамбота, поручив дело Буту. Ах, как нехорошо получилось, погорячился напрасно, не подумал, что для такого дела нужны Тасо, Хамби… Какого черта еще сам ворвался в дом мужчины? Да узнай об этом Хадзыбатыр, так ему головы не сносить. Ну, а если Джамбот завтра поведает об этом аульцам? Позор. Не слышал он, чтобы кто-то поступил подобным образом.

Незаметно для себя Асланбек вышел за аул, остановился задумавшись.

Надо поговорить с Хамби и Тасо… А если Джамбот не отдаст за него дочь — они уедут в город. Вспомнил слова Джамбота, что теперь другие времена, и усмехнулся в темноте, пошел через аул, в сторону гор.

Утром Хамби велел ему остаться, а сам повел отару. Добрый старик давал ему возможность выспаться, но только Асланбек собирался уснуть, прискакал на взмыленном коне Буту. Спрыгнул на землю, сдержанно поздоровался, расседлал коня.

— Залина прибежала к нам утром, — скороговоркой произнес он, но запнулся: Асланбек побледнел.

— Что случилось?

— Он избил ее.

— Так… Откуда ты узнал?

— Говорю тебе, она была у нас.

— Так.

Асланбек почувствовал, что затылок наливается свинцом. «Ах ты… ну подожди».

— Грозился сбросить ее мать Разенку в пропасть, если не отговорит дочь. Почему он против тебя?

Представил себе Асланбек плачущую Залину и встал.

— Она поклялась, что скорее умрет, чем выйдет за другого, — Буту старался подбодрить друга.

Асланбек бросился к коню, взлетел на него и ускакал.

В тесном, заставленном громоздкими книжными шкафами зале уместилось человек сорок. Шел закрытый пленум и, как всегда в таких случаях, он проводился в парткабинете. Тасо не был членом райкома, его пригласили как коммуниста, имевшего большой партстаж. Заседание продолжалось без перерыва три часа при закрытых окнах, и люди, изнемогая от духоты, расстегнули воротники гимнастерок и френчей, беспокойно ерзали на узких стульях, переговаривались шепотом. И только члены бюро райкома, сидевшие в президиуме, казалось, самым внимательным образом слушали доклад секретаря районного комитета партии Барбукаева о состоянии идеологической работы среди населения.

Тасо, привыкший к чистому горному воздуху, махал шапкой перед лицом, и на него нет-нет да бросал из президиума сердитые взгляды секретарь райкома. Выступать Тасо не собирался, но для себя делал заметки в толстом блокноте с потрепанными углами.

Когда Барбукаев сказал, что часть людей еще не живет интересами советского общества, Тасо мысленно перебрал аульцев и только один из них вызвал в нем беспокойство: Джамбот. Силой не затащишь его послушать лектора, не помнит Тасо, чтобы он когда-нибудь выписал газету. Крупными буквами бригадир вывел в блокноте карандашом: «Джамбот», подумав, поставил в конце вопросительный знак.

Секретарь райкома сделал долгую паузу, кажется, дал коммунистам время осмыслить его слова. На нем был неизменный френч из толстого сукна цвета хаки, с широкими накладными карманами на груди, бриджи, заправленные в хромовые сапоги. В зале сразу же притихли в ожидании услышать такое, чего еще не сказал докладчик.

Он напомнил, что пленум закрытый и присутствующие несут ответственность за сохранение тайны не только в партийном порядке. Затем поставил вопрос: «Кто в районе серьезно занимается воспитанием у населения революционной бдительности? Изучают ли партийные организации настроение людей, их высказывания?»

Устроившись поудобней, Тасо закинул ногу за ногу, засунул блокнот в карман и стал рассматривать секретаря. «Угрожает, как будто мы дети. Послушать его, так он один бережет Советскую власть от врагов».

— Мы живем в очень сложной международной обстановке, об этом подробно говорил докладчик, и, уйдя отсюда, должны сделать для себя выводы. Прошу понять меня правильно. Я призываю заглянуть в душу каждого человека, помочь правильно разобраться во внутренней и международной политике нашей партии и правительства, не дать честному труженику споткнуться, попасть под влияние враждебных элементов. А они у нас есть, — секретарь говорил резко, категорично.