Набат по сказке

Андрей стал стучать пальцами по столу, привлекая к себе внимание. Только ленивый не повернулся к столику писательницы, но она сама оставалась в работе с головой, лишь её губы тронула лёгкая улыбка. Закончив отстукивать незатейливую книжную мелодию на ноутбуке, Снежана откинулась на спинку стула. Её глаза встретились с глазами Андрея, так усиленно ждавшего этого, а сигарета скользнула меж ало накрашенных губ.

– Хорошо, что поинтересовался. Не, тут не занято, – прошептала женщина в пелене сизого дыма. Вытяжки находились прямо над каждым из столиков, и сигаретные выхлопы быстро улетучивались в вышину, не доставляя особого дискомфорта некурящим посетителям.

Юноша растерялся, а писательница расхохоталась, озорно блеснув глазами:

– Да не тушуйся, это я так шучу. Так нахально сел и так с треском провалился, вот умора, – она вставила в губы сигарету и глубоко вдохнула. – Уже не первый день за спиной у меня маячишь. Знаешь, это с виду я кажусь невнимательной и вообще «вся в окне», а на самом деле, в этом самом окне, – рука её сделала небольшой круг дымной сигаретой, – я вижу отражение всего-всего, что происходит и внутри.

Вот теперь Андрей точно не знал, надо ли ему вообще открывать или стоит просто подняться со стула и пройти на кухню с красным от стыда лицом и тяжёлым от поражения животом.

– Так что ты хотел… – женщина оборвала себя на полуслове. Её глаза искры впились в юношу очень остро. Эти глаза, казалось, принадлежали не взрослой женщине, а игривому подростку с очень живым умом неугомонным сердцем. – Это же… Стой, я двести лет не видела её, а тем более и не держала в руках. Можно?

Официант мог лишь только беззвучно повиноваться (когда понял, о чём конкретно идёт речь) и протянул Снежане её же книгу. Снежана, чуть ли не с дрожащими руками – а побороть эту дрожь было сложновато – приняла роман. «Мир на коте» с облезлым корешком, накрепко перетянутым скотчем. С растрепавшимися уголками и ставшими до седого белыми. С морщинами-трещинами, украшающими переднюю и заднюю обложки.

Андрею сейчас стало немного стыдно за то состояние, в котором находилась книга, а Снежа же восприняла это всё наоборот. Вообще, она часто видела вещи совсем не в том свете, что и большинство. Настолько зачитанное, чуть ли не с любовью, по-детски, отремонтированное её творение вогнало женщину в умиление. Она приняла роман, как бесконечно ценное сокровище, и даже погладила его, скорее всего не отдавая себе в этом отчёта.

– Знаешь, я уже и забыла, что у меня была такая книга. Правда. Сейчас все мои восемь книжек стоят на полках магазинов, переизданные ярким глянцем. Только что не мигают в темноте. Совсем непутёвые художники иллюстрируют их очень уж напыщенно, ради денег. Сейчас эта работа сродни созданию унитаза – отлить форму, разукрасить, повесить ценник. Конвейер. А это чудо – сделано с душой, не иначе. Когда я ещё не стала популярной и востребованной, лишь искренне заинтересованные моими россказнями изъявляли рисовать картинки, чуть ли не бесплатно.

Андрей слушал, ему было интересно до безумия, он был заворожен. Человек, который нашёптывал ему всё детство на ухо волшебные сказки о чудесных странах и бесчисленных приключениях, сейчас сидит перед ним и говорит уже о жизни. Словно сказка повзрослела вместе с читателем и продолжает поучать его. Открывать заспанные от грёз глаза и указывать на то, что стоило бы видеть. Снежана сморгнула с себя ностальгическое настроение:

– Спасибо за то, что читал меня. И спасибо, что принёс это сокровище мне сюда, чтобы я вновь поверила в волшебство. Я уже и забыла что это такое, а последняя моя книга, которую я закончила совсем недавно, потеряла этот шарм. И поняла я это только сейчас. Поздно, скажешь ты? Вполне своевременно, отвечу я. Ведь сейчас рождается новая книга. И взращена она уже будет совсем в другом тепле. А ты, небось, за автографом? – писательница повертела томик в руках. – О, я тут такая молодая сфотографирована. И как ты меня умудрился вообще узнать?

Андрей мало знал о действии сильных успокоительных, но ощущал сейчас именно его. Только что слюни из приоткрытого рта на стол не стекали. Не дождавшись прямого или хотя бы кривенького ответа, Снежана открыла первую страницу и вписала там крупными буквами: «Самому смущённому мальчику на свете. От сказочницы».

– Не знаю, насколько это сокровище будет дорого тебе, но знай, в моём сердце и оно и этот день займут отдельное место. Там, где вновь запылало волшебство.

***

Никогда раньше в жизни Андрей не ощущал в себе ничего подобного. Словно он отрастил два белоснежных крыла и устремился купаться в небесной глади. Это ли называется воодушевлением? Но нашему смущённому мальчику на всё это было абсолютно наплевать. Весь оставшийся день он находился в состоянии такой эйфории, что мог случайно сыпануть соль в кофе или полить клубничным желе спагетти. Книжку он бережно убрал в передний карман фартука (там ещё покоился блокнотик для заказов) и таскал всюду с собой, ещё не до конца веря, что всё, что приключилось – взаправду.