Набат по сказке

Обещаю, во время прогулки буду разговорчивым. Насколько умею.

Ваш официант».

После Андрей весь оставшийся день не находил себе места. Надо же было придумать условие во вред себе. И нет бы написать, чтобы дама ответила ему, а не дожидаться окончания смены в полном неведении. Но сделанного не воротишь, и бедолага ходил до конца рабочего дня, словно по ёжикам, вскакивал от громкого звука, не мог найти, кому всё-таки предназначался не совсем аппетитный луковый суп, и даже не заметил чаевые. Выбросил их в урну вместе с салфетками. А ещё успел удостовериться в грустном исходе ситуации и полноценно расстроиться.

Снежана же, получив вместе с заказом салфетку подсмотренного нами содержания, перепечатала её текст себе на ноутбук, а затем, прикурив, сожгла её в пепельнице. Столь интимный жест должен остаться лишь в памяти двух людей. По поводу же – идти или нет с молодым человеком на вечернюю прогулку – задумываться даже и не собиралась. Просто решила согласиться – будь что будет. Не являясь приверженкой злосчастных предрассудков, Снежана жила тем принципом, что пока сама что-либо не попробует – не будет ни в чём уверена (необычайный прагматизм для человека, создающего фантастические миры для детей, не правда ли?). Тем более, у неё было очень хорошее предчувствие. Тем более, этот забавный официант напомнил ей о кое-чём очень важном. Тем более, уже очень долгое время ей было попросту одиноко.

Так что, переодевшись из униформы в свою повседневную одежду и попрощавшись с работниками кафе, Андрей вышел в город, уже и не ожидая ничего от жизни, кроме кислого Ларисиного лица за ужином, как земля ушла у него из-под ног. Рядом с входом, вся из себя задумчивая, с сомкнутой губами сигаретой и скошенным на манер европейских художников беретом стояла Снежана. Официант замер, не до конца понимая, радоваться ли. Он уже подготовил себя к тому, что ничего не получится, и вообще по дороге домой надо купить майонез и хлеб, а тут такое!

Да-да, Вы же и так все знаете, как случается подобное. Двое стоят, молчат, а напряжение вокруг них нарастает. Искры начинают летать невесомыми траекториями, а воздух становится тяжелее. И эту реакцию уже невозможно затормозить. Люди могут молчать. Сопротивляться. Но в конечном итоге всё равно их сердца встретятся в едином ритме, а дыхания синхронизируются.

Краем глаза, молча, Снежана заметила Андрея и подошла к нему. Взяла под руку и, повинуясь потокам мироздания, они пошли вперёд. Ветер вокруг крепчал и становился прохладным, что нормально для конца лета, но холодно им не было. Или, скорее всего, они просто его не чувствовали. Оба были очарованы атмосферой и даже умудрились молчать первые десять минут прогулки, и не были раздражены молчанием, потому что оно не было неловким.

Первой заговорила Снежана, что не удивительно. Слова – её жизнь и профессия, кстати. Тема разговора – останется их личным. Мы немножко отстанем от них, чтобы слышать просто интонации. Их смех. Андрей неуверенно начинает тоже отвечать даме, а затем и активно включается в разговор. Можно заметить, как его спина вместе с уверенностью выпрямляется и становится статнее.

А в один, очень-очень важный момент, замок их рук разрывается, чтобы через секунду образовать новый, ладонь в ладонь, более крепкий и важный.

Они прогуляли остаток вечера, исходили уставшие ноги, наблюдали за тем, как Солнце падает за асфальт. Вокруг начинают сиять фонари, а магия их чувств и не думает растворяться, а наоборот – становится ещё обворожительней. Огни по бокам дороги, словно взлётные, провожают в фантастическое будущее.

Они шли так долго, как могли, пока не устали в конец. На часы смотреть было страшно – всё мироздание перекатилось за полночь, а район города, в котором они оказались – был незнакомым и чужим. Оставалось лишь вызвать такси и попрощаться до следующего дня. До следующей встречи. Но разрушать эту атмосферу так не хотелось. Было страшно, обоим, что после разрушения восстановить её уже может не получиться. Это не салфетку надо было сжигать в пепельнице, а слово «Завтра».