Набирая силу (СИ)

Если туда сунешься, потеряешь башку.

Обход предстоит серьёзный, даже с учётом неточности карты. И очень напрягает значок следующего лагеря.

Что означают три дерева? Похожи на сосны или кедры, но здесь, среди камней, не растут ни те, ни другие. Только ели тут встречаются, как поодиночке, так и по несколько штук. Может художник напутал? Если так, как определить, что мы вышли именно туда, куда нужно? Слепо доверять навыку?

Ну а что нам ещё остаётся…

* * *

Оказывается у, казалось бы, нескончаемого развала валунов имелся чётко выраженный край. И открылся он перед нами неожиданно. Мы двигались по каменному лабиринту, уставшие и вымокшие, почти не обращая внимания на окружение. Ну а на что там смотреть, если всегда одно и то же?

Камни, камни, тощие невысокие ели, камни, камни, ели и снова камни…

И внезапно всё изменилось. Будто те же великаны, которые устроили каменный хаос, решили, что дальше ему не место. Провели черту по меридиану и к востоку от неё как следует потоптались, устроив углублённую долину простиравшуюся на три стороны света до горизонта.

Плато холмистое, засыпанное валунами, возвышалось над ней метров на сто, если не больше, но язык не поворачивается сказать, что мы любуемся на новые ландшафты сверху вниз.

Да и любоваться – неправильный термин.

Слишком мрачная картина перед нами открылась, чтобы любоваться…

Внизу рос лес, и лес этот, разумеется, был непростым. До этого я на всякие успел насмотреться. Лиственные и хвойные заросли разных видов встречались, пока ехал в факторию с караваном. С Бякой тоже повидал кое-чего. В первой жизни доводилось поглазеть даже на мангровые побережья. Глядел на них со стороны моря, с борта быстроходной лодки, попивая при этом прохладительные напитки и подставляя лицо тёплым порывам тропического ветра.

В общем, специалистом по лесам назвать себя не могу, но и к горожанам, ничего кроме парков не повидавших, тоже не отношусь.

Но этот лес – другой. Совсем другой. Он чересчур мрачный, он даже со стороны давит своею нескрываемой враждебностью. Враждебностью дикой, первобытной, чуждой всему человеческому. До этого я считал, что печальнее зрелища, чем сырые заросли старых елей не существует. Не зря у нас говорили: «В сосновом лесу веселиться, в берёзовом молиться, в еловом удавиться».

Но в сравнении с тем, что простиралось дальше, еловый лес – это представление с клоунами для маленьких девочек.

Потому что в этом лесу даже матёрый оптимист задумается о покупке верёвки с мылом.

И ведь попробуй описать свои впечатления, никто не поймёт, что же в нём такого плохого. Потому что это видеть надо, а не слушать.

Больше всего деревья походили на сосны с тёмно-рыжей, почти чёрной корой. Стволы топорщились протяжёнными выступами, походившими на вертикально устроенные рёбра жёсткости и придававшие схожесть со скелетами каких-то фантастических созданий. Ветви располагались высоко от земли, иногда зеленея лишь на верхней трети, а то и четверти. Хвоя очень густая, хвоинки длинные, побольше ладони взрослого мужчины. И оттенок у них яркий, кислотно-зелёный, неестественный. Будто дешевой краской выкрасили.

И самое главное – размер. Рекордные деревья достигали стометровой высоты, если не больше. Таким образом, долина, ими заполненная, смотрелась вровень с плато. Ну это, конечно, если вдаль уставиться, где вершины ненормальных сосен сливаются.

Бяка, неотрывно уставившись вниз, пролепетал:

– Я вот никак понять не мог, почему про эти места так говорят. Почему Чащобой называют. Теперь понял.

– Да, лес серьёзный, – согласился я. – По-моему, вон там можно спуститься. Удобная расселина, и под ней вон сколько камней навалило. Наверное, здесь вода после дождей стекает с плато.

– Вода? Спуститься? – заметно напрягся Бяка. – Гед, зачем нам спускаться? Разве нельзя дальше по камням идти?

Я покачал головой:

– Мы ведь не просто так идём, а по карте. Там, на камнях, мы, похоже, обходили что-то нехорошее. Оно дальше к северу располагается, и отмечено отрубленной головой. Так что, эти нелегалы напрямую не ходят, только в обход. А они посильнее нас, они могут пройти там, где нам не пройти. Если они чего-то боятся, нам надо бояться в сто раз сильней. Придётся делать так, как они делают, иначе пропадём. Дальше камней нет, дальше только этот лес. Значит, нам надо вниз.

– Гед, можешь думать, что я трус, но мне очень не хочется идти вниз. Там плохо.

– Бяка, я тебя прекрасно понимаю, мне самому туда не хочется. Но если не вниз, тогда куда? Назад? Там мы уже были. Попробовать обойти эту долину с запада? Но неизвестно, сколько идти придётся. И не забывай, что наверху нет ни воды, ни еды. И где гарантия, что среди камней не нарвёмся на что-то нехорошее? Да и ночью надо где-то от тсурров прятаться, а где здесь спрячешься?

– А там мы где прятаться будем? – Бяка указал вниз.

Я пожал плечами:

– Без понятия. К предыдущим убежищам нас карта вывела, вот и сейчас выведет. Знак убежища тут обозначен. Три сосны нарисованы, это означает, что оно где-то в лесу.

– А ты не ошибся, как с гоблинами?