Наблюдая за Большой медведицей

— Этот час будет служить тебе мотивацией. Опоздаете на совещание — в органах вы, господин Всематрёшкин, больше работать не будете, — пригрозил Сталин.

— Но полковник, — заныл офицер.

— Точка, — отрезал начальник и встал ногой на лестницу, ведущую на третий этаж. Офицер посмотрел на часы и исчез.

У начальника полиции вновь зазвонил телефон, он ответил на звонок, но говорить ничего не стал. Выслушал, и молча убрал трубку в карман. Застегнул пуговицу пальто.

— Извините, а как к вам обращаться, мадам? — холодно поинтересовался он у женщины.

— София, — осторожно ответила та, — София Петроградская.

— Хорошо, София, прошу меня простить, появились срочные дела, я сейчас вас провожу к капитану Дубанько, дам ему команду лично проконтролировать решение вашего вопроса.

К этому моменту женщина волновалась уже за каждое свое слово. В ответ на его предложение пройти к капитану Дубанько она лишь осторожно кивнула головой.

Кабинет капитана Дубанько находился на втором этаже в конце коридора по правую сторону от лестницы. Оценить это помещение сейчас, дорогие читатели, ни вам, ни маме Оленьки Петроградской не получится, так как у него, как обычно, в кабинете царил хаос. Один из офицеров хотел доказать своему начальнику, то бишь, Дубанько, что он приболел и у него высокая температура. А как это доказать? Конечно же достать зажигалку и, пока никто не видит, нагреть…ртутный градусник…

Из кабинета капитана выбежали трое, прикрывая носы и рты руками: сержант, девушка в офицерской форме и капитан, собственной персоной. Девушка выкрикивала различные красноречивые выражения, пару раз даже пнула сержанта по ноге. Фразу «как до твоей тупой головы дошла идея ртутный градусник греть зажигалкой, валенок!» услышал начальник полиции. Он в это самое время остановился с Софией Петроградской у кабинета инспектора по делам несовершеннолетних.

— Вы с племянником моим не родственники случайно? — спросил виновника ЧП капитан. — Только тот додумался бы такое учудить. Не знаю, как ты это сделаешь, но чтобы к обеду все ртутные шарики из помещения выкатились… — капитан выдержал паузу, и произнес с особым выражением: — Аллес!

И тут девушкав форме увидела начальника, который стоял, прислонившись спиной к стене, и скрестив руки.

— София, — обратился он к Петроградской, — я прошу вас вернуться обратно к лестнице буквально на пару минут, — спокойно попросил Сталин. Было видно, что сдерживает он себя из последних сил.

Дама послушно отошла к лестнице. Трое, понимая, что сейчас на них обратится кара небесная, встали по стойке смирно. Правда, девушка все же шепнула сержанту: «Доволен?»

Геннадий Виссарионович отошел от стены, расстегнул пальто, поправил пиджак, галстук, перезавязал шнурки на одном ботинке. Увидел на правом маленькое пятнышко, достал из кармана платочек, протер туфли — правый, потом заодно и левый. Свернул его и убрал в пакетик, далее — в карман. Выпрямился. Капитан Дубанько проглотил слюну.

София Петроградская, как и велел ей Стали, стояла у лестницы. Она смиренно ожидала, когда её пригласят для беседы. Беспокойство о дочери немного поутихло. Знакомство с таким серьезным полицейским немного успокоило ее и подарило надежду. Она была уверена, что теперь появился шанс вытащить дочь из любой ямы, в какую бы та не залезла. Мама же не знала, что дочка её уже вернулась домой и поставила на плиту кастрюлю с водой. А двадцать восемь пропущенных звонков от мамы она ещё не успела увидеть.

Итак, София стояла на лестничном пролете, ожидала приглашения и слушала, как кричит на провинившихся полицейских товарищ Сталин. Крики были слышны отчетливо. Они сотрясали пол и стены, как при землетрясении. Сталин кричал на подчиненных, как на маленьких детей, которых застал за курением. Кричал он очень, очень красноречиво. Но ни разу никого не оскорбил, и не выругался. «Сильный человек», — с уважением подумала мама Оленьки.

Наконец, крики прекратились, начальник полиции с капитаном вернулись к Софии. Сержант и девушка — офицер остались на месте. Дубанько хоть и шёл с прямой спиной, но казалось, что он вот-вот разрыдается.

Сталин представил ему маму Петроградскую, пожелал ей удачи и откланялся. Некоторое время в воздухе ещё витал аромат его дорогого парфюма.

А капитан, вздохнув, предложил женщине пройти в кабинет инспектора по делам несовершеннолетних. Дубанько был весьма общительным человеком, однако, этой стороны его личности мама Петроградская не смогла узнать — он был хмур. Оно и понятно — товарищ Сталин отчитал.

София рассказала о том, что её дочь пропала, что не выходит на связь уже несколько дней, хотя, по факту, она не отвечала на звонки лишь с прошлого вечера. Мама выразила обеспокоенность тем, что, скорее всего, её снова втянул в передряги двоюродный брат Роман Валенов.