Наблюдая за Большой медведицей

Кира закатила глаза, понимая, что ей снова придется помогать в поиске Тощего. Худогубкин — любитель нарываться на неприятности, а Лея… Лея просто Лея — этим все сказано. Сжав крепко в руке оставшиеся три рыбки, девушка нехотя поднялась со стульчика и с «охами» и «ахами» пошла к своей палатке, чтобы накинуть теплую куртку.

Дарьян Покровский.

— Когда меня спросят, почему я плохо отношусь к пенсионерам, расскажу им про него… — выплюнул кусок земли Дарьян, — расскажу им про… — задумался, — Холмса. Парень перевернулся на спину, сел, посмотрел на крепко связанные шнурки. Развязать их не получилось, поэтому он с трудом стянул и отбросил протертые до дыр кеды.

Подул ветер.

— Холодно, однако, — поежился Дарьян, огляделся, стараясь найти хоть что-нибудь теплое. В голове всплыла фраза старика о шубе. Поднялся с земли и двинулся к шалашу. На ногах он имел в наличии только один шерстяной носок с дыркой на большом пальце. Голой ногой наступил на куриный помёт.

— Святые угодники… — выругался Покровский, затем выдал парочку более красноречивых выражений. Яростно вытирая ногу о траву, второй ногой в носке встал в лужу…

— Да чтоб тебя, ах ты… Да я тебя… Да чтобы конь в пальто тебя переехал!

Желание Дарьяна сбылось, только немного не в том направлении. Метрах в двадцати от него пробежала корова. Верхом на ее спине лежал спящий Эдкевич, прикрытый плащом.

— Чего мне ещё ждать? — протянул Дарьян.

И тут зарычал медведь. От страха у парня перехватило дыхание. Рычали сзади, со стороны шалаша. Дарьян проглотил слюну, медленно повернулся. Медведь со смайликом, нарисованным белой краской на боку, прошёл мимо. Зверь явно кого-то искал, и явно не Дарьяна.

— Надо выбираться отсюда срочно, — вслух сказал турист, быстро осмотрел то, что осталось от шалаша, и все же нашел под ветками шубу. Черная, слегка объеденная молью, она пахла так, словно её носил сам производитель нафталина. Дарьян попытался натянуть шубейку, однако размер был явно не его. Рукава — почти по локоть, зато длина сантиметров на тридцать больше, чем его метр семьдесят. Подол шубы лежал на земле.

Покровский вернулся к костру, снова наступив в ту же самую лужу.

— Холмс! — закричал он. — Дед Чайковский! — он на мгновение закрыл глаза, поднял голову вверх, отдышался после всплеска гнева, продолжил двигаться и… опять встал в куриный помет.

— Ааааа! — взревел Дарьян голосом Могильникова.

Этот рёв слышали многие. Тощий, чей разум только начал отличать реальность от вымысла, рёв этот «переварить» не смог. Худогубкин сидел, как мартышка на большом камне, и оглядывался по сторонам, будто в поисках банана. Туман в голове его рассеялся, однако самовнушение успело внести свою лепту — Тощий убедил себя в том, что рёв издает…оборотень. Ошалев от страха, Худогубкин понёсся в неизвестном направлении. При этом он вопил во весь голос и звал на помощь.

Лея с Элиной рёва Дарьяна не слышали, а вот крики Тощего Лея, конечно же, услышала.

— Миша — завизжала она, схватила сковородку и бросилась на помощь.

Элина двинулась за ней. Под весь этот переполох из палатки вывалилась Кира.

— Что опять произошло?

— Там, похоже, ненормальный наш кричит. Лея за ним побежала! Идём! — позвала её Элина.

Кира фыркнула, выпуталась из палатки, натянула слетевший ботинок.

— Детский сад! — прорычала она и побежала за Элиной.

Рёв слышали даже жители посёлка Закусь, а также Роман Александрович, Эдкевич и вся банда Квазимодо Никифоровича. Однако, мужик с вилами их успокоил… Хотя, нет, не успокоил, а напугал ещё больше, сказав, что вой в окрестностях — нормальное явление, ведь Бельмондо волков периодически подкармливает. Роман побледнел.

А Дарьян, не представляя, какие последствия вызвал его крик, разложил шубу на бревне и решил отрезать часть подола. Взмахнул топором, топорище осталось в руках, а головка улетела в лес. Воткнулась в дерево в сантиметре от головы Могильникова. К несчастью для Дарьяна, из-за высоких кустов, Олег Уюкович не смог разглядеть, что виновник сей нелепой случайности — его сын. Раздался второй вопль. На этот раз вопль разъяренного Могильникова. Он оказал на всех живых существ куда большее влияние, чем рев Могильникова младшего. Замерли все. Даже жители поселка Закусь остолбенели. Автор думает, что нет смысла описывать чувства Дарьяна, ведь источник кошмарного звука находился всего в пятидесяти метрах от него.