Наблюдающий ветер, или Жизнь художника Абеля

Это было во время его увлечения белым цветом, растворяющим все остальные. Но в своих замечаниях по поводу увиденного Эстрид словно бы не заметила этого. Она рассуждала о четкой, хорошо прочувствованной композиции, о необычном сочетании красок и фантастических переходах одной стихии в другую. Обычно молчаливая, она оживилась не на шутку и будто совсем забыла об Абеле, который переводил их разговор, переходя то на слова, то на жесты.

Наконец отец захотел посмотреть работы Эстрид.

Она робко возразила, но Абель уже пошел за папкой, которую девушка по его просьбе взяла с собой. Разумеется, ей хотелось узнать мнение Сульта о ее рисунках. Она дрожала от волнения, пока Абель развязывал тесемки на папке, а потом протянула Сульту кипу листков.

Пока он просматривал их один за другим, Эстрид сидела в оконной нише, подтянув колени и отвернувшись в сторону сквозившего между березками моря. Она не решалась смотреть на Сульта и не повернула головы, даже когда Абель начал переводить. Как и предполагал Абель, отцу пришлось по душе то, что делала Эстрид.

Сульт говорил об уверенности ее руки, о смирении и спокойствии ее стиля. Эстрид слушала, глядя на свои колени.

Но потом отец вдруг спросил ее, чего она боится. Только тогда Эстрид повернула голову и посмотрела сначала на Абеля, а потом на глухонемого. А тот продолжал: она еще недостаточно созрела как мастер, потому что не может подчинить себе свой темперамент. Художник должен уметь управлять и пользоваться им. Разумеется, сама Эстрид уже присутствует в своих работах, но будто не может на что-то решиться. Не надо бояться себя, улыбнулся Сульт.

Абель запнулся, пытаясь подобрать нужные слова. Потому что о нем Сульт никогда не говорил ничего подобного. Юноша был ошарашен, сбит с толку. Он подумал, что нащупал то самое игольное ушко, в которое не мог пролезть по причине своей неуклюжести. Но если Абель был для этого ушка слишком грубой и толстой ниткой, то Эстрид, по мнению Сульта, – слишком мягкой. И он призывал ее стать жестче.

Девушка выслушала все очень внимательно. Она сказала, что добивается именно того, чего требует от нее Сульт. Ни больше ни меньше.

Лицо отца просветлело. Абель понял, что ответ Эстрид ему понравился.

После кофе родители пошли отдыхать, а Эстрид и Абель отправились покататься на лодке. Жара еще не спала, вода отражала небо и край леса. Абель сидел на веслах, тишину нарушал только плеск воды.

Эстрид сидела, обхватив колени руками. Ее голова заслоняла солнце, которое теперь стояло низко, от чего волосы девушки походили на светящуюся корону. Рядом лежала шляпа с белой лентой вокруг тульи. Лицо Эстрид сияло. Когда Абель бросил весла, чтобы отдохнуть, стало слышно, как плещется в море рыба. Лодка пахла дегтем и нагретым солнцем деревом. Эстрид сказала, что она в восторге от Сульта и Анны.

Ей льстило внимание Сульта к ее работам, ведь Эстрид считала его выдающимся художником, чья слава еще впереди. Абель кивнул. Когда они приблизились к другому берегу пролива, за спиной Эстрид нарисовались склоненные к воде ветки молодых березок. Сюжет складывался восхитительный: Эстрид, сидящая на фоне зелени, обхватив руками колени, и с золотистым венцом волос на голове. Абель замер, пытаясь сохранить его в памяти.

Лодка качнулась. Вода по обе ее стороны походила на черное зеркало, по поверхности которого скользил солнечный свет. Абель еще не знал, что эта картина – Эстрид в лодке на фоне листвы – останется с ним надолго. Она запечатлелась в его сознании и не раз потом всплывала перед глазами, причиняя ему страдания. Я читала об этом в письмах, которые дедушка посылал своей матери с Явы и Борнео.

Абель отдыхал и любовался девушкой, а она молчала и тихо улыбалась. Так они смотрели друг другу в глаза, а лодка покачивалась. Абелю пришло в голову, что тишина, которая живет внутри глухонемого, не должна пугать Эстрид. Она сродни ее собственной.

Но Эстрид и не думала ничего бояться. В ее молчании не было ничего, кроме покоя. В этот момент Абелю захотелось, чтобы Эстрид стала его женой. С ней он забыл бы и о своей неприкаянности, и о беспокойном тиканье часов внутри. Впервые Абель подумал, что это смерть преследует его, скалясь из тишины небытия, зияя глазницами черепов из груды костей в катакомбах.

Но тишина Эстрид была другой: в ней чувствовалась свежесть живительного источника.

Несколько энергичных движений – и они причалили к берегу. Снасти заскрипели. Абель вытащил лодку на берег и вышел в березовые заросли, держа Эстрид за руку. Стоял полный штиль, по воздуху разливалось тепло. В тот день Абель еще не раз поцеловал ее, наслаждаясь запахом травы и влажной земли. В том, что он чувствовал, не было ни тени вожделения, только бесконечная нежность, и это удивляло его самого.

Эстрид была ему как сестра или подруга детства.

Она краснела и улыбалась, когда Абель гладил ее по волосам и щекам. Она обнимала его, великана, и прижималась к его плечу. В этот момент внутри Эстрид что-то поднималось, словно легкий бриз пробегал по озерной глади. В смятении она касалась пальцами лица Абеля, и он целовал ее.