Читаем Наблюдатель полностью

Наблюдатель

Спустя час, допивая, кажется, семнадцатый по счету коктейль, я вдруг осознал, что беседую с противным братцем.

– Так ты друг Клары? Из Оксфорда? – спросил он, растягивая слова и выдыхая облако ароматизированного сигаретного дыма.

– А вы как познакомились?

– Вообще-то в Нью-Йорке, – хохотнул он – как будто посещение Нью-Йорка уже само по себе было достижением. – Она работала в газете, нас познакомил мой старый школьный приятель. Может, ты тоже с ним знаком – Джулиан Гресфорд?

В горле у меня пересохло.

– Так, смутно. Давно не пересекались.

Я допил остаток коктейля и вдруг заметил, как трясутся руки. Неприятно.

– И как поживает Джулиан? – спросил я, стараясь не выдать волнения. Потом, как будто издалека, услышал, как мой собственный голос задает тот самый вопрос, который волновал меня больше всего: – Девушки на горизонте не видно?

Брат вскинул брови:

– Девушки? Ты точно знаком с Гресфордом?

Что ж, значит, по крайней мере она не с ним. Или «они» – кто знает. Главное – Астрид живет не у Джулиана. Уж такую красавицу, как Астрид, тупой братец Сапфо ни за что бы не пропустил. И еще кое-что, размышлял я про себя, высвободившись из его клешней и направляясь к бару: этот придурок, похоже, понятия не имеет о том, что нас с Джулсом связывает общее прошлое. Это значит, что Джулс не слишком об этом распространяется; значит, он никому не рассказывал о том, что случилось. Эту самую фразу я повторял про себя, лихорадочно ища в баре шотландский виски. «Он никому не рассказывал о том, что случилось». Лишь осушив стакан до дна (Сапфо плохого в доме не держит) и закурив, я вдруг понял, почему Клара так холодно себя со мной вела. От этой ужасающей мысли в голове зашумело; я чувствовал, как пульсирует в висках, как едко жжет глаза. Все звуки вокруг слились в невнятный гул. Я зажмурился, вновь ощутив тошноту. Если Джулиан рассказал Кларе, значит, мог быть и кто-нибудь еще? Кому еще он мог рассказать? Сквозь неясный шум – голоса, музыка, звон бокалов – пробивался звонкий смех Саф. Она как раз зачитывала отрывок из романа Сибил Лонгфорд. Я представил злорадную колонку, которую та напишет, когда случившееся в Греции станет достоянием общественности. Пожалуй, сегодня я точно напьюсь по-настоящему.

Несколькими мучительными часами позднее я все-таки умудрился поймать Клару, когда она уже собиралась уходить. К тому моменту я был уже сильно пьян и ноги сами вывели меня в коридор, где она как раз надевала пальто. Я чувствовал, что душа моя вот-вот покинет тело, и мысленно приготовился к разговору с ней. Толкнув входную дверь, я преградил ей проход.

– Клара, милая. Я знаю, почему ты так себя ведешь, и мне очень важно, чтобы ты выслушала мою версию событий.

– Мик… – резко начала она.

– Нет, послушай. Ты должна меня выслушать. Ты ведь знаешь, что за человек Джулиан. Это все его бредовые фантазии! И я это терпеть не собираюсь, – тут я икнул. Выходило совсем не так пафосно, как я рассчитывал.

– Джулиан? Он-то ко всему этому каким боком?

– Что, прости?

– О господи! Это точно в твоем стиле – свалить свою вину на другого! Ты правда думаешь, что я не хочу с тобой разговаривать из-за того, что Джулиан что-то там сказал? Думаешь, мне не плевать на его мнение?

Я моргнул. Рука сама собой опустилась, и она, воспользовавшись этим, схватила ручку.

– Майкл, – сказала она. – При нашей последней беседе я была в чем мать родила, и мы были так близки, что у меня вся кожа пропахла твоим дешевым одеколоном.

Тут она принюхалась и снисходительно улыбнулась:

– Слава богу, ты им больше не пользуешься.

И добавила, уже переступив порог:

– Даже не позвонил. И, судя по этой низкопробной тусовке, ты себя так и не нашел?

Когда ее силуэт растворился в ярко освещенном и устланном ковром коридоре, скрылся за сверкающей чистотой лестницей, меня пронзил электрический разряд облегчения. Я едва не расхохотался. Вернувшись в гостиную, я на волне эйфории взял из стопки томик Сибил Лонгфорд, откашлялся и, когда все вокруг умолкли и приготовились слушать, стал читать его вслух.