Наблюдатель

– Ну-ну. Из каюты я себя выгонять не позволю. Напомню, это была ваша идея – прыгать по системе и смотреть на переходы. Так что и последствия тоже ваши.

– Хам, – припечатала Попова и все же с нескрываемым наслаждением зевнула. – Тогда я в медкапсулу, она удобнее.

– А я, пожалуй, во вторую капсулу, – проговорил ее начальник, осознавший, что кресло – все же не лучший выбор.

– Вот и отлично. Умник, приготовь нам что-нибудь поужинать, а потом уходи к планете. Хватит с наших гостей изучения аномалий и гравитационных лучей.

За трапезой, во время которой нам пришлось расположиться все в том же командном отсеке, о чем-то напряженно думающий Григорьев неожиданно спросил:

– Алан, скажите, а сколько точно времени у нас есть для исследований?

– Насколько я помню, согласно расчетам Умника планета должна оказаться на поверхности звезды через пять месяцев.

– Вот меня немного беспокоит точность этой оценки… Дело в том, что “оказаться на поверхности” – это окончательный, финальный этап. А есть еще такие интересные вещи, как корона местной звезды, скажем. Есть вероятность того, что в последний месяц планета уже будет окончательно непригодна ни для исследований, ни для функционирования этого загадочного комплекса.

– Ученый здесь вы, вам виднее, – согласился я.

Если мы вернемся в родную галактику на месяц раньше, то и замечательно.

– Да-да, – рассеянно произнес доктор. – Скажите, Умник, а сколько точно времени сейчас остается до момента соприкосновения планеты со звездой?

– Согласно данным модулей, до этого момента остается сто четыре дня и девять часов. Данные могут быть неточны по объективным причинам вроде изменения активности звезды.

Мы все вчетвером уставились друг на друга. Затем я поднял глаза к потолку и поинтересовался:

– Ты не ошибся? Три с половиной месяца, а не пять?

– Все верно, капитан.

– А почему? Почему такое изменение в данных? – спросила Попова.

– Тринадцать дней назад модулями было зафиксировано скачкообразное усиление гравитационного луча после очередного появления соответствующей аномалии. С учетом того, что период обращения Линды вокруг своей оси практически совпадает с периодичностью появления этой аномалии, воздействие происходит по одному и тому же вектору, все больше и больше сокращая время существования планеты. И сейчас этот процесс ускорился.

– То есть, три с половиной месяца – это не окончательный срок? – возмущенно произнес Григорьев.

– В настоящий момент динамика гравитационных воздействий остается стабильной. В текущих условиях сто четыре дня – это реальная оценка.

– А если это еще раз усилится? – тихо спросила Энни.

– Недостаточно данных для анализа.

– Тогда всем настанет задница, – сообщила Попова, снова принимаясь за еду.

– На текущий момент нам доступны всего три момента для выхода, – принялся считать ученый. – Последний из них по времени слишком близок к падению планеты на звезду. Его также нельзя учитывать – потому что он будет последним.

– Остаются два, но в случае очередного изменения условий я бы не хотел полагаться на второй.

– Верно, Алан, – Григорьев скривился, как будто хлебнул кислоты. – Получается, что мы должны улетать отсюда через месяц. А я-то рассчитывал чуть ли не на полгода… Проклятье.

– Ну, месяц – это тоже достаточно долго, – неожиданно для самого себя я постарался его утешить. – Систему изучать уже практически не нужно, модули расставлены. Остается только работать с объектом, да и все.

Ученый лишь махнул рукой и тяжко вздохнул. Девушки, проникшись моментом, промолчали. Впрочем, возможно им просто слишком хотелось спать и не хотелось рассуждать о чем-то попусту.

Разговор сам собой затих.

Проснувшись на следующее утро, я некоторое время нежился рядом с Энни, наслаждаясь ее теплом и ощущением почти домашнего уюта.

Затем у меня проснулись мозги и я, выбравшись из постели, как можно быстрее отправился в душ. Оказалось, весьма своевременно – пока приводил себя в порядок, снаружи уже образовалась настоящая очередь.

– Что, Умник, прилетели уже? – лениво позевывая, я выбрался в командный отсек и принялся рассматривать висящую перед нами планету.

– Как думаете, капитан, имеет ли смысл отвечать на риторические вопросы?

– Нет, на то они и риторические.

– В таком случае, зачем люди их задают?

– Не умничай… Когда там линкор подойдет?

– Время прибытия к этой точке пространства составляет один час тринадцать минут.

– Замечательно, – я от души зевнул и отправился в капитанское кресло. – Тащи кофе и какую-нибудь яичницу с беконом.

– Один момент, кэп.

Линкор прибыл по расписанию, с трудом затормозив возле планеты и выбравшись на соседнюю с нами орбиту. Мы с учеными практически сразу же отправились обратно к нему на борт – докладывать Норвуду о результатах своих наблюдений и забирать исследовательский корабль.

Капитану на изменение планов и сроков проведения миссии оказалось все равно.

– В настоящий момент, доктор Григорьев, вы являетесь руководителем операции. Вот и руководите. Мы сделаем, что скажете.