Наблюдатель. Фантастическая правда, или Второе пришествие Христа

– Да, игемон, он скончался.

Не подвох ли, подумал Пилат. Обычно сутки, а то и трое висят, кормя хищных птиц и мух. Потому и называют эту смерть поносной. Он решил удостовериться. Вызванный сотник, обеспечивавший организацию распятия, подтвердил: да, умер, в чем он, сотник, лично убедился, уколов копьем сердце преступника. Вытекло немного влаги, но не капли крови, уточнил сотник.

– Что же, Иосиф, снимай и хорони. Но скажи мне, где ты был, когда старейшины стояли перед моим домом и требовали распять праведника, которого, как я теперь понимаю, ты жалеешь? Где ты был в тот час?

Пол под ногами Иосифа двинулся вправо, затем влево, заколебался, и Иосиф почувствовал, что рухнет на него. Шепотом произнес:

– Игемон, позволь мне сесть.

– Прости, что не предложил ранее, – скривив узкие губы, ответствовал Пилат. – Я не ожидал, что беседа наша затянется. Итак, я спросил: где ты был в тот час, когда решалась судьба праведника, твоего друга? Отвечай.

– Все утро пятницы и до полудня я не выходил из дому, игемон.

– Ты нездоров?

– Игемон, я здоров. Я не пошел к твоему дому потому, что мое участие ничего не изменило бы. А кроме того…

– Что «кроме»?..

– Кроме того, игемон, я испугался угроз Каиафы. Он предупредил меня и Никодима: если мы вместе с ними пойдем к тебе и подадим свой голос в защиту Иисуса, нам несдобровать. Каиафа умеет держать слово, игемон.

– По той же причине не оказалось и ни одного из его учеников, кто мог бы подать голос в его защиту? Я мог бы использовать вашу поддержку хотя бы для того, чтобы перенести суд на несколько дней, сказав, что синедрион не пришел к единому мнению.

– По той же, игемон. Страх обуял наши тела.

– Если я скажу, что вы недостойны имени страдальца, я не все скажу. Вы предали его, а предательство есть самое отвратительное действо. Иди и сделай то меньшее, на что решился.

А в синедрионе, прежде всего, Каиафа, никак не могли успокоиться. На тайном совете он напомнил собравшимся о предсказаниях Иисуса воскреснуть из мертвых на третий день. Нет ничего проще, кричал он, вынести тело из гробницы, сокрыть его в неведомом для нас месте и объявить о воскресении из мертвых. Знаете ли вы, что отступник Иосиф ходил к прокуратору и получил разрешение снять бродягу с креста и устроить погребение в личном саду, куда ограничен вход посторонним лицам? А дальше легче легкого! Они с Никодимом не поскупятся на подкуп доверенных лиц.

Вмешался в монолог Анна:

– Я понимаю, сколь противно нам вновь обращаться к прокуратору, считаю, однако, крайне необходимым привлечь его внимание к угрозе, которую несут слухи о воскресении. Если иудеями овладеет эта вера, мы получим в лице распятого не какого-то ложного царя-мессию, а… Божьего Сына. Это станет концом нашего народа. Нашей веры. Необходимо добиться от язычника, чтобы он выставил стражу из своих воинов. Организовать круглосуточную охрану гроба. Это в его интересах. Возьмите сколь нужно денег с тем, чтобы умаслить воинов. Опечатать гроб семью печатями синедриона.

Каиафа добавил:

– Я принял меры к тому, чтобы обеспечить негласную слежку за вертоградом Иосифа, где гроб распятого, и за самим Иосифом. Считаю, главная опасность исходит именно от него. Не ученики, а он вместе с Никодимом располагают широкими возможностями перенести тело из Иерусалима в Галилею. И в стороне от наших глаз осуществить замысел псевдо-воскресения. Я предупредил Иосифа, сказав ему: «Мы сейчас ничего не можем сделать с тобой, ибо близок день субботний. Но знай: ты не достоин гробницы, и мы предадим твой труп птицам небесным и зверям земным».

Тут Каиафа обратил внимание на гонца, который энергичными жестами призывал его, дабы сообщить новость и, видимо, весьма важную. Новость и правда оказалась важной: гонец сообщил о том, что Иосиф на трех мулах и в сопровождении трех слуг намерен покинуть Иерусалим и отправиться на родину, в Аримафею.

– Так и есть! – вскричали старейшины. – Так и есть, как ты сказал, Каиафа. Там он будет в безопасности. И там никто не помешает ему встретиться со своим якобы воскресшим учителем!

Поднялся шум. Все присутствующие требовали от Каиафы немедленно схватить Иосифа, заключить его в темницу, запереть двери и выставить надежную стражу. А уж после дня субботнего вновь собраться и решить, какой смерти предать Иосифа.

Каково же было их возмущение, когда в первый день недели, в воскресенье, посланцы первосвященника обнаружили, что темница пуста. Затворы целы, двери заперты, крохотное оконце не разбито, а узника нет.