Наблюдатель. Фантастическая правда, или Второе пришествие Христа

– Я горю желанием, патрон, устроить там кавардак. Трон, конечно, останется за ним, но сомнения, сомнения, сомнения… Будет поколеблена вера, в мировоззрении появятся трещины. Я допускаю, патрон, – Люцифер перешел на шепот, – что сомнения возникнут и у него самого.

Меон поменял очки на другие – со стеклами более темными. В предложении перебежчика есть смысл, размышлял Меон. Он знал, что Саваоф высоко ценит таланты Люцифера, считает его наиболее удачным созданием. Предательство первого ангела тяжело ранит сердце, а сердце его пошаливает. Да, пошаливает. Чудовищные нагрузки, ответственность за Творение подтачивают здоровье. К тому же он все близко принимает к сердцу, а это свойство тоже сказывается на здоровье отрицательно и нередко заканчивается параличом. Надо попробовать, принял решение Меон.

– Сколько недовольных ты можешь увлечь за собой? Половину?..

– Но, патрон… Такое число возможно только при полном разложении.

Меон криво усмехнулся:

– Я не могу понять одного: с какой целью он столько вас, дармоедов, наплодил?

– До твоего вопроса, патрон, я думал, что это просто его хобби. Ему нравится экспериментировать, творить. Но сейчас я вдруг подумал о том, что он к чему-то готовится. Да, патрон, он к чему-то готовится. Только вот к чему?..

– Вот тебе и первое поручение: выяснить – к чему именно.

Картина пятая

Академия наук Вселенной располагалась в восточной части точки Большого Взрыва. Случайный посетитель этих мест вряд ли проявил бы интерес к невзрачному, как ему показалось бы, зданию, окруженному реликтовыми растениями и деревьями. Пожалуй, только одно могло привлечь его внимание: гигантское каменное изваяние Саваофа, держащего в правой руке светящееся изнутри яйцо. Приглядевшись, посетитель мог бы заметить, как медленно разжимаются пальцы Освободителя. Еще миг, один лишь миг, и яйцо слетит с ладони Саваофа и возникшее в тот же миг пространство заполнит Свет.

Иисус не раз здесь бывал и знал, что означала скульптура и кто автор идеи. Все тот же неугомонный Михаил! Уж очень банально и прямолинейно, считал Иисус, отражен первый акт творения. А что изваял бы он сам? Как, какие средства и какие материалы использовал бы, чтобы в символах изобразить великий акт освобождения энергии? Вспышка? Вдох? Пронзительный крик в молчавшей досель микроскопической точке?.. Возможно, он что-то придумает, пройдя в академии курс обучения.

Его просьба ознакомиться с историей Земли после консультаций Саваофа с ближайшими помощниками была признана недостаточно полной. «История Земли, – сказал Саваоф, – частность, деталь. Мальчик вырастает в юношу, он любознательный и, как мне кажется, уже готов понять и осмыслить этапы развития созданного мира. Начните с этого».

И вот Иисус пришел на первый урок. Профессор в ермолке, с торчащими усами, веселыми и хитроватыми глазами, шаркнув ножкой, представился:

– Эйн. К вашим услугам.

И почему-то показал язык.

Тут надо заметить, что в свое время Саваоф помимо ангелов создал группу существ, которые не были столь же совершенны как ангелы (в частности, их жизнь ограничивалась, впрочем, сотнями тысяч земных лет), но все же были наделены огромными познаниями в отдельных отраслях науки о Вселенной. Из них Саваоф образовал лабораторию, руководители ее научных направлений входили в штат Аналитического центра, который курировал непосредственно Саваоф. Эйн являлся чистым теоретиком, обычно он с насмешками и сарказмом относился к практической деятельности лаборатории, особенно к ее опытам распространения спор жизни на остывших планетах. «Кому нужен весь этот мусор? – искренне недоумевал он. – То, что создано Творцом, самодостаточно и полно. Законы действуют безукоризненно». И высунув язык, заключал любимой, но мало кому понятной фразой: «Не ловите, пожалуйста, креветок, пусть останется все как прежде».

Иисус в начале встречи привязался именно к этой фразе:

– Скажи, Эйн, что означает конец твоего пожелания «как прежде»? Прежде чего именно, и что такое было «прежде», что ты так настаиваешь на его неизменности?

Эйн одобрительно посмотрел на Иисуса:

– Ты молод, а уже задумываешься над такими вопросами. Это делает тебе честь. Многие юноши на моих лекциях рта не закрывают от зевоты. Итак, отвечаю на твой вопрос: стабильность, стабильность и еще раз стабильность, вот что я имею в виду.

– Ты солидарен с Меоном, который порицает папу за то, что он устроил Взрыв?

– До Взрыва было Небытие… Я же говорю о том, что созданный Саваофом мир живет и развивается по начертанным им законам и не нуждается в коррекции.

– Ты оговорился, сказав «было Небытие»? Как может Небытие быть?

– Не придирайся к словам. Язык никогда не накроет точными понятиями многообразие зримого и незримого мира. Ты спросишь, почему? Потому что мир непознаваем.

– Как?! Отец не знает того, что создал?

– Боюсь, что это так, Иисус. Во всяком случае, подозреваю, у него есть вопросы, на которые он пока не знает ответы.

Иисус с интересом посмотрел на Эйна: не часто встретишь в среде тварных сомневающегося. Эйн, между тем, продолжал: