Наблюдатель. Господин изобретатель. Часть VII

Ага, значит, это Михаил Александрович, я вчера еще раз прочитал дневник попаданца, о чем мы говорили с Мишкиным, там даже были рисунки самолета (поршневого биплана и моноплана и даже реактивного, со скошенными назад крыльями), дирижабля, а также легкового и грузового автомобиля. Но вот словесного портрета не было…

— Очень рад, Михаил Александрович, конечно, поеду. Может, чаю выпьете и оладушек со сметаной и вареньем попробуете — с пылу с жару, Малаша их прекрасно готовит, куда там братьям Палкиным.

— Спасибо, чаю выпью с удовольствием, сегодня холодно, даже грязь замерзла на дороге, ночью был заморозок, но это нам даже на руку. Только надо кого-нибудь попросить, чтобы за машиной присмотрели, я не стал въезжать к вам во двор, боюсь, там трудно развернуться, а заднего хода у этого автомобиля пока нет. Уже стали сбегаться уличные мальчишки и я опасаюсь, чтобы они чего-нибудь не открутили и не сломали.

Тут из спальни показался Ванька и заявил, что сейчас выставит караул и никто ближе четырех шагов к авто не приблизится.

— А это что за воинский начальник?

— Мой сын, он здесь уличный заводила и его здешние мальчишки слушаются, так что будьте спокойны, Михаил Александрович.

Ванька принял положение смирно и представился: князь Иван Александрович Стефани-Абиссинский, атаман разбойников и вождь индейцев.

— Ванька, а что же ты не отрекомендовался юнгой пиратского корабля и почетным цыганом, когда это самая что ни есть правда, в отличие от разбойников и индейцев.

— Вот в юнгу и цыгана не верят, а в разбойника верят.

— Забавный он у тебя и на Машу очень похож. Прими мои соболезнования, князь, мне мамА все рассказала про твои несчастья.

— Михаил, может, возьмем мальчишку с собой, для него это будет такое приключение — проехаться на автомобиле!

Попили чаю, поели оладушек, затем вышли на улицу. Мальчишки стояли кругом автомобиля на некотором отдалении, рядом с машиной прохаживался часовой с Ванькиным деревянным ружьем на плече. Ванька сменил часового и я отправил сына попить чаю с оладушками и тепло одеться — мы едем на автомобиле!

Между тем, пока Михаил открыл капот и стал осматривать двигатель, я тоже ознакомился с «самобеглой коляской», которая выгодно отличалась от мотокарет Даймлера и Бенца, по крайней мере, внешне. Это был небольшой трехместный каплеобразный автомобильчик. Руль размешался почти горизонтально посередине широкого водительского сиденья, сзади был удобный пассажирский двухместный кожаный диван. Верх складной, кожаный. Боковых стекол нет, а лобовое достаточно толстое и мне показалось, что оно трехслолойное[1] — с тонким листом оргстекла между обычными стеклами. Был один большой ацетиленовый фонарь в виде круглого глаза впереди «моторного ящика», как выразился Михаил. Заглянул под поднимающиеся с двух сторон вверх решетки моторного ящика: двигатель четырехцилиндровый[2], видны контакты свечей, закрытые колпачками, магнето[3] и трамблер. Примитивный карбюратор, а вверху — бензобак литров на десять. Михаил отвернул крышку, потом достал из багажника канистру и долил в бак бензина.

— Какая мощность двигателя и кто его производит?

— Двигатель Даймлера, четырехтактный, 23 лошадиных силы, хватает, чтобы разогнать машину до 60 верст в час по прямой, но на дороге больше сорока выжимать не надо, при более высокой скорости авто плохо слушается руля, да и в городе петербургский градоначальник ограничил скорость двадцатью верстами в час.

Михаил закончил подготовку и осмотр автомобиля, пошатал рукой в перчатке колеса и остался доволен. Тут появился на крыльце Ванька, закутанный Малашей в зимнее английское пальто и повязанный сверху большим шарфом. Подсадил сына на пассажирское сиденье, так как дверец в кузове не было, только полукруглые небольшие вырезы вниз. Спросил, как же барышни садятся в авто, им же приходится юбки высоко поднимать, чтобы перелезть через бортик.

— Вот поэтому в спортивной машине так и сделано, чтобы барышни не просили их покатать, но некоторым все равно: задирать подол платья, чтобы показать ножки им даже нравится. — сказал Михаил, закутывая нам ноги в медвежью полость, наподобие извозчичьей.

Вместе с полостью он извлек из багажника дважды изогнутую под прямым углом ручку («кривой стартер»), вставил ее в отверстие под фонарем, несколько раз провернул вал, а потом резко дернул — мотор завелся и от него пошел аромат сгоревшего бензина. Автомобиль медленно тронулся и, набирая ход, поехал по улице под крики пацанов, помчавшихся следом, впрочем, они быстро отстали: дав сигнал рожком с приделанной резиновой грушей, автомобиль повернул на проспект и поехал через центр на юг.

Ехали мы почти три часа, я продрог, но Ванька с интересом смотрел по сторонам, ему было интересно и он не замечал холодного, набегающего из-за движения авто, потока воздуха. В конце концов, на остановке, сделанной с целью пополнения бака, я поднял воротник пальто и замотал голову шарфом на манер того, как Малаша замотала теплым шарфом Ваньку.

На одном из пологих пригорков Михаил повернул к нам голову и, указав вперед, крикнул: «Пулково, доехали».