Набросок

Вдоволь нагулявшись по закромам семьи деда, я нашел все, что мне было нужно, и даже с избытком. Кроме того, я обнаружил небольшие мешки с содой и вспомнил о виденном мной дома, на Земле. Перебрав мешки, я нашел то, что мне было нужно. В углу огромного ящика обнаружился валик из спрессованной и окаменевшей соды, лежавшей здесь явно не один год. Отломав несколько крупных кусков, я решил проверить догадку на одном из них.

Артама под рукой не было, когда он вернется, я предсказать не мог и потому приступил к кладовщику:

— Суритам, можешь полить мне на руки?

— Я от ворот не отойду. Тащи, вон ведро стоит, сюда — полью, конечно.

Я подошел к пирсу и в очередной раз подивился чистоте и прозрачности воды. На Земле река такого размера уже насобирала бы по пути ила и мути. Набрав ведро, вернулся к кладовщику.

— Тонкой струей лей, пожалуйста.

Суритам не стал держать ведро в руках, поставил его на лавку и слегка наклонил, позволяя воде потихоньку вытекать. Я, в свою очередь, подставил найденный кусок соды под струю и стал очень аккуратно поворачивать его, подставляя под воду разные стороны. Мне повезло! Кусок соды оказался достаточно древний, и постепенно под действием воды мелкая сода смывалась с куска, а внутри открывалась большая друза крупных кристаллов, образовавших красивый ежик, похожий на объемную снежинку. Аккуратно отмыв всю пыль с находки, мы залюбовались ей. Друза была очень хрупкая, и ее надо было срочно фиксировать в смоле.

У Суритама был вид, как если бы я на его глазах из куска дерьма достал крупный бриллиант.

— А чего это? Ты это из чего? — уставившись на кристаллы, бормотал он.

— Я тебе покажу. Намоешь, если повезет, себе сам. Но только это баловство. Она хрупкая и воды боится, даже той, что в воздухе.

— А тебе это зачем?

— Да в детстве баловались, вот и запомнил, — соврал я.

Суритам недоверчиво покосился, и я поспешил показать ему все секреты, пока его недоверие не переросло в подозрение. Заполучив через некоторое время похожую, хотя и немного меньшего размера, игрушку, тот бережно уложил ее в тень сушиться. Я предупредил его, что сохранить ее так не удастся, но, похоже, он решил добиться своего любыми средствами.

Пока возились с содой, подошли пустые телеги, затем притопали грузчики, и Суритам умчался отпускать тюки с каким-то волокнистым материалом, похожим на паклю.

Я уселся в тени навеса перед столом и занялся подзорной трубой. Точнее, заготовками под нее. Без линз я не мог определить точные размеры, поэтому, обрезав кожу, отложил ее в сторону и занялся содой. Смола, которой я пользовался для фиксации кристаллов, не содержала воды. По крайней мере, воняла она ацетоном, и я надеялся, что мне удастся сохранить хотя бы крупный фрагмент. Экспериментируя со смолой и содой, просидел довольно долго и уже проголодался, когда рядом со мной остановилась молодая девушка в длинной рубахе, перетянутой широким поясом, и штанах, заправленных в сапожки. Волосы по местной моде были спрятаны во что-то трудно описуемое — то ли платок, то ли огромный берет, который носили здесь все молодые девушки. Она с любопытством разглядывала меня, и я подумал, что брать деньги за показ небритых мужиков, быть может, и неплохая идея!

— Здравствуйте, — на всякий случай поздоровался я.

— Ой! Здрасьте! Вот. Артам просил передать, — она положила на стол рядом со мной маленький сверток. — Он сам не может прийти — его дед заругает. Сказал, отдай и передай, что Артам у матери.

— А он правда у нее?

Девушка замялась.

— Ну, когда я уходила, был около дома, — дипломатично сообщила она и тут же бросила быстрый взгляд на пирс.

Посмотрев туда, увидел деда, который быстро шел в моем направлении.

Когда я повернул голову обратно, от девушки остался только легкий запах огурцов.

— Где эта пигалица?

— Испарилась, кажется.

Дед зыркнул на меня.

— Чего сказала?

— Артам у матери.

Дед зарычал, но ничего больше не сказал. Постоял, глядя на реку, и бросил:

— Подходи вон к тому дому рядом со складом, тебя там покормят.

— Спасибо!

— Не за что. Оставайся на виду. Тут, вон, шарятся по твою душу, — он кивнул в сторону проходящего по береговой дороге мимо нас неприметного мужичонки.

— Эй, служивый! Ну-ка подойди!

Незнакомец скривился, но послушно подошел.

— Ну и чего вы тут третесь? Вам что, делать больше нечего?

Мужичонка отвел глаза, но ответил:

— Велено, чтобы он из города свалил. Уже две баржи ушли. Чего он тут высиживает? Мне что, тут весь день болтаться?

— Передай: утром с Миховой баржей пойдет. И не нервируй меня — ты меня знаешь! Чтобы я тебя тут не видел.

Незнакомец окрысился:

— Я не на пирсе, где хочу, там и хожу! — и потом добавил уже примирительно: — Мне велели проследить, я слежу. Дед, ты знаешь, я на работе.

— Ладно, работничек. Ты меня услышал. Шагай мимо.

Незнакомец уныло двинул обратно по дороге, хотя минуту назад шел в другом направлении с самым деловым видом.

Дед махнул рукой и убежал в сторону пирса. Я собрал свои вещи, развернул сверток от Артама и обнаружил заказанные линзы и сдачу. «Честный», — подумалось.

Глава 18