Начала политической экономии и налогового обложения

Признавая это начало, Мальтус не может, по моему мнению, оставаясь последовательным, утверждать, что вся денежная ценность всех товаров страны должна понизиться в точности на столько же, на сколько упадет цена хлеба. Если бы ценность потребляемого в стране хлеба представляла 10 млн в год, а мануфактурных и иностранных товаров 20 млн, т. е. тех и других вместе – 30 млн, то нельзя было бы сделать заключение, что годичный расход уменьшился до 15 млн, потому что хлеб упал на 50 % или от 10 до 5 млн.

Ценность сырых произведений, входящих в состав этих мануфактурных товаров, не могла бы, напр., превзойти 20 % всей ценности последних, и потому упадок в ценности мануфактурных товаров вместо понижения от 20 до 10 млн, простирался бы только на сумму от 20 до 18 млн, и после упадка цены хлеба на 50 % вся сумма годичного расхода, вместо понижения от 30 до 15 млн, понизились бы только от 30 до 23 млн[68].

Такова, говорю я, была бы их ценность, если бы можно было считать вероятным, что при столь дешевой цене хлеба не потреблялось бы более хлеба и товаров; но так как все те, кто употреблял капитал на производство хлеба на таких участках, обработка которых не могла бы продолжаться, могли бы употребить его на производство мануфактурных товаров, и только часть подобных мануфактурных товаров отдавалась бы в обмен за иностранный хлеб, так как при каком-либо ином предположении низкие цены и ввоз не доставили бы никакой выгоды, то мы обладали бы прибавочною ценностью всего того количества мануфактурных товаров, которые были бы таким образом произведены и не вывезены для увеличения упомянутой ценности, так что действительное уменьшение как ценности денег, так и всех товаров страны с включением хлеба представлялось бы только в виде потери для землевладельцев через уменьшение их ренты, между тем как количество предметов потребления значительно увеличилось бы.

Вместо того чтобы рассматривать в таком свете действие падения ценности сырых произведений, как его и обязывало его же собственное предварительное предположение, Мальтус полагает, что действие это есть совершенно то же, что и возвышение на 100 % ценности денег, и на этом основании рассуждает так, как если бы цена всех товаров уменьшилась наполовину против прежнего.

«В течение 20 лет начиная с 1794 года, – говорит он, – до 1813-го средняя цена британского хлеба была выше 83 шилл. за квартер; в течение 10 лет, оканчивающихся 1813 годом, она была 92 шилл.; а в течение последних пяти лет этого 20-летия она составляла 108 шилл. В продолжение этих 20 лет правительство заняло около 500 миллионов действительного капитала, за которые круглым числом оно обязалось платить сверх погашения около 5 %. Но если бы хлеб понизился до 50 шилл. за квартер и точно так же понизились бы все другие товары, то вместо 5 %, или около этого, правительство платило бы в действительности 7, 8, 9 %, а за последние 200 млн – 10 %.

Против подобной необыкновенной щедрости в отношении к ростовщикам я не мог бы сделать никаких возражений, если бы не было необходимо обратить внимание на то, кого она обременяет собою; а минутное размышление покажет нам, что она может отягощать только промышленные классы общества и землевладельцев, одним словом – всех тех, чей номинальный доход будет колебаться в соответствии с изменениями в мериле ценности. Номинальные доходы этой части общества, в сравнении со среднею их цифрою за последние 5 лет, уменьшатся наполовину, и из таких-то номинально уменьшенных доходов им предстоит уплачивать прежнюю номинальную сумму налогов»[69].