Читаем Начала политической экономии и налогового обложения полностью

«Причиняя в урожайные годы чрезвычайный вывоз,

– говорит он, —

премия необходимо поддерживает цену хлеба внутри страны выше той, какую бы он имел при естественном ходе вещей. Большой вывоз, причиняемый премией в урожайные годы, должен часто препятствовать более или менее тому, чтобы изобилие хлеба в урожайный год пополняло недостаток его в годы неурожайные, хотя во время неурожаев премия часто отменяется. Итак, не только в урожайные, но и в неурожайные годы премия необходимо стремится к возвышению денежной цены хлеба до предела, несколько превосходящего тот, какого она достигала бы в противном случае внутри страны»[48].

Адам Смит, по-видимому, прекрасно знает, что правильность его аргументации зависит всецело от того факта, «не поощрит ли необходимо производство хлеба возвышение денежной его цены, благодаря которому этот продукт принесет фермеру большую прибыль?»

«Я отвечаю,

– говорит он, —

что это произошло бы в том случае, если бы действием премии было возвышение действительной цены хлеба и предоставление фермеру возможности содержать прежним количеством его более значительное число рабочих точно так же, как содержатся другие рабочие в его соседстве, т. е. щедро, умеренно или плохо».

Если бы рабочий не потреблял ничего иного кроме хлеба, и если бы часть, им получаемая, была не более той, какая только требуется для поддержания его существования, то были бы некоторые основания полагать, что количество, уплачиваемое рабочему, не могло быть вовсе уменьшено; но денежная задельная плата иногда совсем не возрастает и никогда не возрастает она в соответствии с увеличением денежной цены хлеба, потому что хлеб представляет хотя и важный, но не единственный предмет потребления рабочего. Если бы половина его заработка расходовалась на хлеб, другая же половина на мыло, свечи, топливо, чай, сахар, одежду и пр. – товары, ценность которых, согласно предположению, не возрастала, то очевидно, что плата рабочего была бы совершенно одинакова, получает ли он 1 бушеля муки при цене в 16 шилл. за бушель, или же 2 бушеля, при цене в 8 шилл. за бушель, 24-ли шилл. деньгами или же 16. Заработок его возрос бы всего на 50 %, между тем как цена хлеба на 100 %, и, след., явился бы достаточный повод к обращению капитала в земледелие, если бы прибыль в других отраслях продолжала оставаться прежняя. Но подобное возвышение задельной платы навело бы также и мануфактуристов на мысль извлечь свои капиталы из мануфактур и посвятить их земледелию, ибо в то время как фермер увеличил бы цену своего товара на 100 %, а задельную плату только на 50 %, мануфактурист был бы также принужден увеличить задельную плату на 50 %, но за подобное увеличение издержек производства он не имел бы никакого вознаграждения в виде увеличения цены своих мануфактурных товаров; вследствие этого капитал притекал бы от мануфактур к земледелию до тех пор, пока предложение снова не понизило бы цены хлеба до 8 шилл. за бушель, а задельную плату до 16 шилл. в неделю; тогда мануфактурист стал бы получать одинаковую прибыль с фермером, и течение капитала прекратилось бы во всех направлениях. Таков в действительности способ, посредством которого обыкновенно расширяется производство хлеба и удовлетворяется прибавочный спрос рынка. Фонды на содержание труда увеличиваются, и задельная плата возрастает. Достаточное состояние рабочего влечет его к женитьбе – население возрастает, и спрос на хлеб увеличивает его цену в отношении к другим вещам; больше капитала употребляется в земледелии и продолжает притекать в него до тех пор, пока предложение не поравняется со спросом, цены снова не упадут, и снова не восстановится равенство между земледельческой и мануфактурной прибылью.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее