Начала политической экономии и налогового обложения

Скажем теперь несколько слов о том, как следует понимать общие приемы Рикардо, и какое непосредственное значение нужно придавать его исследованиям. Обращая главное внимание на общие начала, Рикардо уделял сравнительно мало внимания их практическому применению и подчас действительно просматривал обстоятельства, которые случайно им противодействуют. Так, например, он учил, что, по мере общественного развития сырые произведения и задельная плата имеют постоянным стремлением возвышаться, а прибыль падать – вследствие того, что общество поставлено в необходимость постоянно переходить к почве низшего качества для получения добавочной пищи. Абстрактная истина действительно такова. Но, не говоря уже о том, что вопрос об отношении прибыли к задельной плате несравненно сложнее, чем думал Рикардо, можно заметить, что, между тем, как с одной стороны общество постоянно принуждено переходить к худшей почве, с другой, земледелие способно к неопределенным улучшениям, и эти улучшения необходимо уравновешивают упадок плодородия земли и могут достигнуть и даже действительно часто достигают преобладания над ним. Следует, однако, помнить, что сочинение Рикардо не носит практического характера, – оно даже и не систематический (в обыкновенном смысле слова) трактат, а исследование, относящееся, главным образом, к некоторым основным началам, значительная часть которых не была еще ясно установлена. И хотя бы часто было чрезвычайно трудно или, быть может, даже невозможно оценить размеры, в которых эти начала могут быть ограничиваемы в известных случаях другими началами, но очевидно, что все-таки весьма важно удостовериться в их существовании. Говоря короче, положения и утверждения Рикардо с абстрактной точки зрения большею частью верны и точны; недостаток их только заключается в том, что они не всегда полны, не условлены всею массою обстоятельств, в сопровождении которых являются обозначаемые ими законы в действительности. Одни из подобных обстоятельств оказывают на эти законы временное и случайное пертурбационное влияние, другие равны им по силе или даже превосходят их, вследствие чего естественно парализуют их действие, а подчас и устраивают его вполне. Чрезмерностью обобщения некоторых узких начал в особенности сильно отличается все то в исследованиях Рикардо, что относится к росту, движению, развитию различных элементов общественного хозяйства, как-то: к закону народонаселения, к возрастанию одних и к упадку других отраслей дохода, следовательно, к наиболее сложным экономическим вопросам. Нечего и говорить, что все эти исследования нуждаются в значительной переработке, какой они отчасти и подверглись в сильных руках К. Маркса (см. «Капитал», закон относительного перенаселения).

Та часть труда Рикардо, в которой он применяет свои начала к вопросу о влиянии налогов на ренту, прибыль, задельную плату и сырые произведения, носит более практический характер, чем другие, и должна всегда быть предметом заботливого изучения со стороны того, кто желает хорошо познакомиться с этим отделом экономической науки. Особенно важное значение имеет этот совет для русской публики, которая, занимаясь в недавнем прошлом обсуждением вопроса о наилучшем налоге взамен существующего поголовного, по странному недосмотру, сколько нам известно, ни разу не обращалась за поучением к этому наиболее точному, наиболее глубокомысленному и наиболее важному из всех существующих трактатов о финансах.

Сделавшись впоследствии значительным землевладельцем, Рикардо вступил в 1819 году в парламент в качестве представителя от Порталингтона. Но недоверие его к своим силам могло почти лишить палату его услуг. В письме к одному из своих друзей, от 7 апреля 1819 года, он говорит:

«Вы увидите, что я принял место в Нижней Палате. Боюсь, что буду здесь мало полезен. Я два раза пытался говорить, но делал это с большим затруднением и не надеюсь победить тревогу, которую испытываю в тот момент, когда слышу звуки собственного голоса. Обязательный прием Палаты сделал для меня задачу беседы в известной степени более легкою; но для моего успеха существует столько сильных препятствий (и некоторые из них, кажется, почти неодолимы), что я опасаюсь, чтобы не было с моей стороны делом разума и скромности довольствоваться подачею одних тайных вотов».