Читаем Начала политической экономии и налогового обложения полностью

«Но этот упадок ценности серебра, который, будучи результатом или особенного положения, или политических учреждений отдельной страны, имеет место только в ней, влечет за собою чрезвычайно важные последствия и не только не стремится к увеличению действительного богатства того или другого лица, но имеет, напротив того, стремление уменьшать действительное богатство каждого. Повышение денежной цены всех товаров, которое в подобном случае ограничивается лишь одною этою страною, стремится более или менее обессилить внутреннюю промышленность всякого рода и дать возможность иностранцам доставлять почти все сорта товаров за меньшее количество серебра, чем могли бы производить местные рабочие и вытеснить их таким образом не только с заграничного, но также, и с туземного рынка.

Vol. II, р. 278».

Одна только и, кажется, единственная, невыгода от уменьшения ценности серебра в стране, происходящая вследствие вынужденного увеличения его количества, была удачно объяснена д-ром Смитом. Если бы торговля золотом и серебром была свободна,

«то золото и серебро, вывозимое из страны, не вывозилось бы даром, но приносило бы взамен равноценность в тех или в других товарах. Но подобные товары не все были бы предметами роскоши, или излишества для потребления праздных людей, не производящих ничего взамен своего потребления. Так как этот чрезвычайный вывоз золота и серебра не увеличивал бы действительного богатства и дохода праздных людей, то он не увеличил бы и потребления их. Большая часть этих товаров, или, по меньшей мере, некоторая часть их, состояла бы из сырых произведений, орудий и жизненных припасов для употребления и для содержания трудящихся людей, которые воспроизвели бы с прибылью всю ценность своего потребления. Таким образом, часть мертвого общественного капитала обратилась бы в активный капитал и привела бы в движение больше труда, чем употреблялось прежде».

Не допуская свободной торговли драгоценными металлами при возвышении цены товаров вследствие налога, или прилива этих металлов вы препятствуете обращению части мертвого общественного капитала в капитал активный и употреблению большого количества труда. Но этим и ограничивается все зло, которое никогда не ощущается в тех странах, где дозволяется или терпится вывоз серебра.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее