Начальник для чародейки

Нам повезло: перед тем как покинуть бордель, Фейт не потрудился задвинуть щеколду. Поэтому, когда Эйрик справился с замком, мы беспрепятственно прошли внутрь. В холле безошибочно чувствовалась близость смерти. Она была в самих стенах, в идеально чистых поверхностях, в плотно задвинутых шторах. Тишина здесь казалась другой, незыблемой, нерушимой, и она создавала гнетущий вакуум в пастельно-лиловом интерьере борделя. Создавалось ощущение, что жизнь покинула этот дом недавно и как-то внезапно. На кофейном столике стояли бокалы с недопитым вином и следами помады. Истлевшая сигара, оставленная кем-то на бортике пепельницы, грозилась вот-вот осыпаться. Спинку кресла кокетливо украшали чулки с подвязками. В воздухе витал аромат дорогого цветочного парфюма. Этот запах казался неуместным и оттого все больше въедался в ноздри. Смерть не должна так пахнуть. Для обычных людей она пахнет слезами, для следователей — загадкой, для магов — напоминанием, но никогда цветами. Это неправильно, ненормально.

Очень скоро мы обнаружили источник запаха. В смежной комнате на диване полулежала старуха, держа в руках пустой флакончик. Содержимое пролилось на ее шелковый пеньюар. Тело некогда молодой женщины усохло до самых костей, так что по ее скелету можно было изучать анатомию. Кожа побледнела и истончилась. На обивке дивана я заметила мелкие частицы, похожие на перхоть, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это остатки шелушащейся кожи. На запавших губах еще виднелись следы красной помады. Глаза открыты и неподвижны, с мутной роговицей. Выкрашенные хной волосы — единственное, что осталось от былой красоты куртизанки, но на фоне худого старушечьего тела походили на некий жуткий, гротескный парик.

В доме мы нашли еще семнадцать трупов, все с одинаковыми признаками. Двое лежали на полу недалеко от первой жертвы, очевидно, смерть застала их, когда они были на ногах. Остальные пятнадцать находились в приватных комнатах на втором и третьем этажах. Многие из них были раздеты или прикрыты только полупрозрачными шмизами. Никакого беспорядка, никакой крови. Только тихая смерть.

Дуах Эйхо — так звали прозектора — сказал, что не стоит рисковать, доставляя препараты в мертвецкую, настолько сухими и хрупкими оказались останки. Он выбрал для вскрытия один из трупов, тот, что лежал на полу. Эйрик захотел увести меня в соседнюю комнату, подальше от неприятного зрелища. Я не сопротивлялась, но только лишь по той причине, что собиралась внимательнее рассмотреть здесь все, пока коллеги увлечены анатомированием. Очень скоро ко мне присоединился бледный как мел Талейн. Морвран остался с прозектором.

— Вы как? — спросила я ровным голосом, хотя внутри меня все дрожало от тревожной догадки и чувства запоздавшего страха. Только что я увидела восемнадцать наглядных пособий, как могла бы выглядеть, не хвати мне сил свернуть воронку. Впервые за все время я не жалела, что выжгла себе магические артерии, но осталась жива. Даже более того — не постарела. Не всем магам до меня везло так же.

— Что это такое? — голос Талейна был хриплым. Парень плелся за мной на автомате, не особо соображая, куда мы идем и зачем. Нервы у эксперта по мифологии ни к черту. Мне пришла мысль, что он еще не бывал на местах преступлений, и сегодня я, на жаргоне следователей, «вывела его в свет».

— Мертвая воронка.

— Но что за человек мог такое сделать? Разве это возможно?

— А с чего вы взяли, что это был человек? — Я обернулась и скользнула по нему взглядом. Мне показалось, что к Талейну постепенно возвращается способность мыслить. Он перестал смотреть мне в спину и начал осторожно оглядываться по сторонам, пытаясь зацепиться взглядом за что-то привычное и уютное. Таких предметов в комнате было хоть отбавляй, но все они хранили на себе некую мрачную печать, незримую для глаз, но ощутимую сердцем.

— Я не знаю существ, которые питаются жизненной энергией. Кровью, плотью, эмоциями… но не жизнью. Разве что сама Смерть.

— Не стоит драматизировать, — я попыталась ободрить парня. — В мире есть много такого, чего мы с вами не знаем. Скорее всего, это какая-то разновидность вампира, который питается… жизнью.

Я понимала, насколько глупо это прозвучало. Вампиры — существа вполне реальные, со своим устройством пищеварения, которое и вынуждает их употреблять в пищу такую же реальную кровь.

— А правда, что воронка высасывает не только энергию, но и душу?

Вопрос был детским. До сих пор не доказано наличие у человека души, хотя священники и твердят об этом вот уже восемнадцать столетий. На мгновение я представила это правдой. Вдруг мертвая воронка успела выпить и мою душу? И вовсе не я сумела ее свернуть, а она, выпив достаточно, насытилась и отступила? После выгорания я долгое время не чувствовала ровным счетом никаких эмоций, только пустоту. Во мне не было чувства вины или хотя бы тени сомнений, когда я вела Незабудку в гостиницу на смерть. Я не колебалась, оставляя Брана Геррке на милость Фейтворда и его потустороннего хозяина…

Ну что за глупости?! Я встряхнула головой и зло уставилась на Талейна.