Начальник милиции 2 (СИ)

— Что у тебя? Бланки на следующей неделе придут. Бумаги нет, экономьте.

— Я хотела спросить… а работать когда?

— Что значит — когда, Простакова? Это ты фамилией своей прикрываешься?

Но та не стушевалась, не села снова на стул.

— Извините, Евгений Степанович, но если каждый день занятия будут… когда работать-то? У нас же сроки по уголовным делам, по материалам. По приостановлению, по окончанию производства. Опять же, перспективу светлых дел в суд надо выдать. Вот сегодня, например, у меня на после обеда люди вызваны, мероприятия следственные запланированы.

— Отставить мероприятия! У вас тут что? Самоуправство? Почему с начальством не согласовано?

— Что не согласовано? — опешила следователь.

— Мероприятия!

— Ну-у, не знаю. Как-то всегда сами справлялись, — вздохнула женщина.

— А теперь! — воздел указательный палец Купер и потряс им. — Такого не будет! Мы, как говорится, старый мир — разрушим! С сегодняшнего дня все мероприятия согласовывать со мной. Ясно?

— Устно или рапортом с визой? — уточнила Аглая.

Купер подумал, поморщился, почесал лысину, потянул себя за брылю и пробурчал:

— Можно устно.

— Тогда разрешите прямо сейчас и согласовать, — не унималась Аглая. — Чтобы потом вас не тревожить.

— Ну… Что там у тебя? — свел брови Купер.

— Нам проверку показаний по Коврижкину нужно провести, чтобы закрепиться в обвинительном, он, вроде, согласился, но на СПЭК у него отклонения нашли. Заключение медиков еще не готово, сейчас комиссия работает, коллегиально решают. Может, лучше следственным экспериментом доказательную базу подкрепить, тем более, трасология показала, что следы перекуса на проволоке пломбы оставлены кусачками, изъятыми у Коврижкина.

— Да, — многозначительно кивнул Купер.

— Что — да? — не унималась Простакова.

Я ощутил, что буквально с увлечением наблюдаю за их диалогом.

— Вот что вы мне голову своими этими следственными штучками морочите? — дёрнулся Купер. — Не можете такую мелочь без руководства решить?

— Так вы же сами сказали согласовывать с вами…

— Ну не каждую же мелочь, только глобальное, значимое…

— Поняла, Евгений Степанович, — следователь искренне кивнула, но я догадывался, что на самом деле Простакова не так проста, во всяком случае, в том, что касается ее работы. — Тогда разрешите спросить глобальное?

— Что ещё? — скривился Купер и стал перебирать пальцами пуговицу кителя.

Очевидно, так сразу он этого не ожидал. Думал, будет у него время, пока следователи дозреют, как возразить, а он тем временем что-то новое придумает. Аглая же Степановна ровно проговорила:

— Нам для выполнения перспективы по полугодию не хватает три дела в суд подготовить, может…

— Так! Хватит! — оборвал ее Купер. — Это все мелочи, в рабочем порядке такие вопросы решайте. Все… Если вопросов ни у кого нет, то жду вас в 14.00, чтоб как штыки были… А ты, Баночкин, обзвони всех, кто на выходном и после смены, пусть тоже прибудут. Посещение занятий для всех обязательно.

— Товарищ подполковник, так люди после суток отдыхают, — развел руками дежурный.

— Некогда отдыхать, у нас закрытие полугодия!

Рыбий Глаз даже ладонью по столу хлопнул, но как-то без прежнего запала.

— И мне приходить? — растерянно пробормотал Михаил.

— Я на каком языке разговариваю? На индейском?

— Нет такого языка, — кто-то негромко бросил в воздух смелую фразу.

— Вот именно, что нет! — хлопнул теперь уже кулаком Купер. — Не нравится? Рапорт на стол — и на вольные хлеба! Да у нас за забором на ваши места очередь из желающих стоит!

— Простите, Евгений Степанович, — снова вступила в разговор кадровичка. — Но у нас хронический некомплект… а с высшим образованием, так вообще сотрудников только двое. Простакова и Морозов.

Купер снова занес кулак, чтобы стукнуть по столу, но тут кто-то постучал в дверь. Она сразу открылась, и на пороге вырос лейтенант. Форма милицейская, а сам загорелый, непогодой и ветрами тертый, как тракторист или хлебороб, что в колхозе почти одно и то же.

— Разрешите? — спросил удивленно парень лет тридцати с внешностью простой и крепкой, как советский утюг.

Оттопыренные уши, забористый черный чуб, идейный блеск в глазах и мозолистые руки — вот первое, что бросалось в глаза в его внешности. А, еще форма… вроде, чистая, опрятная, но сидит, как на медведе седло. Ему бы робу или ватник да кирзачи. И настоящий советский труженик с плаката получится.

— Почему опаздываешь? — недовольно бросил Купер.

— Виноват, товарищ подполковник, а вы кто?

— Новенький? — вопросительно уставился на кадровичку Рыбий Глаз. — Что-то я его на сдаче физо не видел.

— В отпуске был, — кивнула та. — Инспектор уголовного розыска Иван Силантьевич Гужевой.

— Лейтенант Гужевой, я теперь у тебя начальник, — Рыбий Глаз важно откинулся в кресле.

— Временно… — добавил я.

— Кто сказал «временно»? — завертел головой на короткой, как у поросенка, шее подполковник. Казалось, он как и свинья, не сможет, даже если захочет, посмотреть вверх и увидеть небо.

— Я.