Начальник милиции. Книга 3 (СИ)

— Судя по степени высыхания субстрата и почвенных частиц в следах наслоения, — умничал Валёк, — эти следы обуви оставлены совсем недавно. Буквально несколько часов назад.

— Ну, ясен пень, Валентин. Вчера я здесь поселил важного свидетеля, а сегодня его нет… Получается, что недавно. Мне надо ещё хоть что-то. Ты порыскай еще, посмотри все повнимательнее, может, отыщешь зацепочку какую…

Загоруйко кивнул и хотел было опять выдать это свое «служу Советскому Союзу», но я покачал головой, мол, отвыкай козырять, а то не сегодня-завтра подставишь меня. Он все понял, лишь чуть дернулся, осекся и принялся исследовать домик.

А я пошел за Мухтаром. Хватит ему булки греть на припёке. Он уже обнюхивался с какой-то пушистой собачонкой на кривеньких ножках дачно-дворовой масти. Собачонка, завидев меня, рванула прочь, а Мухтар грустно посмотрел ей вслед.

— С деревенскими оперативные позиции налаживаешь? — хмыкнул я. — Или невесту себе присматриваешь? Нет, братец, невесту мы тебе хозяйскую найдем, чтобы чистых кровей, уши торчком, хвост саблей и аршин в холке. А это что? Тля пушистая.

Но Мухтар моих заверений с особой радостью не воспринял, как говорится, сердцу не прикажешь, даже собачьему сердцу. Он с философским видом зажевал травину, чихнул и снова грустно посмотрел в щель забора, куда ускакала местная пустолайка.

— Работа, Мухтар, работа! — взбодрил я пса.

И только это слово вмиг подняло ему настроение. Мухтар прыгнул на месте, гавкнул, и болтая ушами и хвостом, радостно подбежал ко мне.

Я завел его в домик и дал занюхать следы. Пёс поводил носом над ними поверху, по-аристократически — самой грязи не касаясь, и уверенно потянул меня на улицу. Я пристегнул поводок, так положено, когда ведешь пса по следу.

Продравшись сквозь кусты, малину и прочую дачную флору, мы вышли к забору, где расплылся уже бесформенной кучей заброшенный парник, в котором вся начинка давно превратилась в застарелый перегной.

Мухтар потянул меня за парник. Там, в промежутке между ним и забором, он что-то нашел.

Залаял, обозначая находку, и сел. Показывая, что он молодец и вообще красавчик. Я заглянул за конструкцию и увидел что-то поблескивающее.

Пригляделся… Мухоморные пассатижи!.. Да это же… медицинский шприц. Стекляшка с делениями, игла, как шпага вострая, поршень.

Молодец, Мухтарыш, держи конфетку. Сладкое собакам нельзя, но из моих рук иногда можно. А я позвал Валентина и тоже вручил ему конфетку.

— Изымай улику. Вот такой же шприц мы завтра собирались везти твоему химику в область. Заодно и этот отправим. Где один, там и два. Договоришься? С него не убудет.

— Да? И правда. Сделаем, — кивнул Валя, на ходу набираясь уверенности. — Думаешь, там тоже яд внутри может быть?

Он взял шприц рукой в резиновой перчатке, повертел на просвет, на солнце.

— Вроде, пустой, — я тоже разглядывал находку из Валиных рук. — Но следы должны остаться, так ведь?

— Метод газовой хроматографии очень чувствительный, — кивнул эксперт. — Достаточно буквально тысячной доли капли вещества, чтобы его обнаружить.

— Замечательно, — потирал я ладони. — Еще пальчики посмотри на нем.

— Уже смотрю, — Загоруйко достал из чемодана алюминиевую баночку цилиндрической формы с наклейкой «Малахит» и обмакнул в него черный стержень — хитрое устройство, называемое магнитной дактилоскопической кистью. На самом деле эта фиговина на кисточку совсем не похожа. А напоминала, скорее, непрозрачный шприц без иглы. Но если обмакнуть овальный кончик в мелкодисперсную темную массу порошка, то этот «шприц» мигом превращался в самую настоящую — ну, почти — пушистую кисточку. Частицы порошка густо налипали мохнатым ёршиком на кончик кисти.

После этого эксперт водил аккуратно ёршиком по поверхности предмета, стараясь касаться только кончиками порошковых мохнушек, похожих на вставшую дыбом шерсть. И если все сделать правильно, то тонкий порошок налипнет на те частицы жира и пота, что остаются после наших рук, и будто по волшебству проявят перед нашими глазами папиллярные узоры.

А Валентин называет это так: выявление следов рук дактилоскопическими порошками основано на принципах адгезии потожирового вещества человека. Еще он, пока обрабатывал весь шприц по кругу, рассказал, что нет ни одного человека с одинаковыми папиллярными узорами. Даже у близнецов они отличаются, хотя гены у них одинаковы и ДНК одна.

Но в этот раз шприц оказался относительно чистый. Нет нормальных следов, только какие-то смазанные фрагменты и нечеткие обрывки.

— Ну как? — спросил я, хотя уже и сам видел, что ничего тут хорошего нет в плане отпечатков.

— Похоже, что шприц протерли с целью уничтожения следов пальцев рук, — задумчиво зажевал губу Валентин. — Кто-то торопился избавиться от улики. Наскоро протер и зашвырнул за эту навозную кучу.

— Конечно, торопился, — кивнул я, уже явственно себе представляя криминальную картину. — Вколол Пистону психотроп, выкинул шприц и повел его за собой, как безвольное растение. Как ягненка на заклание. А скорее всего, на пытки.

Я от злости даже сплюнул — этой куче уже точно всё равно.

— Пытки? — вытаращился Валентин.