Начальник тишины

Выехали утром, солидно, на джипах. Машин двенадцать. Быстро понеслись по расчищенной дороге. Часа через два проехали местный районный центр и углубились в таёжный лес. Ещё через час добрались до охотхозяйства. Егеря бодро доложили приехавшему начальству, что тропинки в снегу протоптаны, и всё готово к завтрашней охоте.

Элитная охота отличается от обычной тем, что охотникам не надо сутками бродить по тайге в поисках добычи. С наступлением охотничьего сезона недалеко от охотхозяйства, на полянке, делаются кормушки для зверей. Егеря продолжительное время прикармливают животных, и те привыкают с утра постоянно приходить сюда. А в день охоты прокладываются тропинки для богатых охотников к этим полянкам. Стреляя по животным, которые пришли к кормушкам, охотники думают, что они выследили зверя на его тропе. И всем хорошо, кроме обманутых и убитых человеком животных.

День приезда — это день отдыха. Джипы разгружались прислугой. Гости проходили в большую гостиницу, отстроенную с размахом и комфортом для солидных гостей. Размещались в отдельных комнатах.

День приезда на охоту — это день застолья. Сидели до ночи. Пили, ели, хвалились марками ружей, прежними успехами на охоте. Рассказывали, были и небылицы. Сидели бы так до утра, но надо было ложиться спать. Вставать рано. Звери ждать не будут, их приучили подходить к кормушкам только рано утром. Если упустишь это время, хоть до ночи сиди — у кормушек уж никто не появится. В шесть утра всех подняли. Одевались медленно, с похмелья. Егеря вежливо всех подгоняли, помогая, кому одеться, кому ружьё и патроны правильно на себе приладить.

Наконец выдвинулись в лес. Главный егерь расставил охотников по нужным местам, и наступило томительное ожидание. Михаила поставили рядом с бухгалтером. Тощий, длинный, с бодуна он еле держал в руках своё ружьё. Прошло около получаса. Все соблюдали тишину. Бухгалтер заснул, прислонившись к стволу дерева. Неожиданно на полянку, к кормушкам, выскочили две косули. Главный егерь дал отмашку на стрельбу. Что тут началось. Все палили со своих направлений дуплетами.

Очень скоро всё было кончено. Изрешечённые косули валялись на снегу. Егеря направлялись к ним, чтобы погрузить добычу на сани. Охотники, громко разговаривая, делились впечатлениями. Стали собираться в обратный путь, радостно предвкушая ещё один питейный день, с водочкой, да под жареную на вертеле косулю.

Вдруг все услышали истошный крик: «Я нечаянно, я нечаянно!». Эти детские слова кричал бухгалтер. Он был без ружья. Все побежали в его сторону. Михаил лежал на снегу, на спине, без сознания. Из груди сквозь разорванный выстрелом тулуп сочилась кровь. Банально, глупо и просто.

А дело было так. Бухгалтер заснул. Когда начали палить по косулям, он с испугу нажал на курок и выстрелил прямо в грудь Михаилу. Расстояние было настолько близким, что дробь не разошлась веером. Рана была тяжёлой, но Михаил был жив. Главный егерь снял с него тулуп и быстро перевязал рану всеми бинтами, которые были в аптечке. Позвонили в МЧС, вызвали вертолёт.

Через два часа Михаил лежал на операционном столе. Сорок две дробинки чернели в поддоне после операции. Раненого поместили в реанимацию.

— Не жилец! — коротко произнес хирург. — Грудь вся прострелена. Лёгкие — как решето. Крови много потерял. Три дня подержим на аппаратах, а там посмотрим. Родственников подготовьте.

Прошло два дня. Ничто не изменилось. Как говорят врачи:

«Положительной динамики нет». Третья ночь в реанимации. Михаил очнулся. Кто-то тронул его ладонь. Он открыл глаза. Тихо урчали аппараты искусственного дыхания и кровообращения. Рядом сидел старик в белом халате, лысоватый, с бородой и со строгим взглядом.

— Вы кто, санитар? — чуть слышно спросил Михаил.

— Ну, для тебя, пускай, санитар, — ответил старик.

— Что со мной? — снова тихонько прошептал Михаил.

— Помираешь ты, Миш. Вот, что с тобою.

— А выжить нельзя?

— Нет, с такими ранами не живут. Это я тебе как специалист говорю. Чтобы

жить, эти раны залечить нужно.

— А как их залечить?

— Пообещай жизнь свою поменять, вот и вылечишься.

— А как же жить?

— По правде. Вот ты — заместитель губернатора, у тебя большие полномочия. Распределяешь по районам оборудование, лекарства и ещё много чего нужного и ценного. Как ты сейчас живёшь? Под себя гребёшь, вернее, под губернатора. Всё себе, а другим ничего. Вот выйдешь на работу, обещай всё по правде и справедливости распределить. Каждой сестре по серьге. Трудно тебе будет.

По правде жить — каждый день в бой ходить! Не выполнишь — опять заболеешь! Выдержишь, обещаешь?

— Обещаю, только не знаю, что делать.

— Узнаешь. Всему своё время.

— А как вы узнали, что мне помощь нужна?

— Бабка твоя, Лукерья, меня замолила: «Внучок погибает. Мы с тобой именем одного святого названы. Помоги!».

— Да бабка Лукерья сорок лет назад умерла. Мне пять лет было. Как она может за меня молиться?

— Запомни, у Бога нет мёртвых. Живые молятся за мёртвых, а мёртвые — за живых. А в итоге все живы. Поэтому, пока ты живешь, она знает и молится за тебя. А сейчас лечить тебя буду.