Начало

А вот с молодыми неувязочка вышла. Пришёл с утречка, прокараулил часа два, аж слегка задрёмывать стал. Потом смотрю, выползают оба сразу, и от их вида тотчас словно ржавым гвоздём по сердцу резануло. Сидят у запруды два столбика с тоскливыми мордочками, попискивают, маманю зовут, во взглядах вся печаль мира скопилась. Руки стрелять отказались напрочь. Надо же, столько зверья за зиму перебил, и никаких угрызений совести, а сейчас будто заклинило: не могу, и всё тут! Понимаю, что их жизни могут помочь мне в делах, и всё равно не могу.

Сбоку раздался приглушённый рык, и зубастики мгновенно нырнули в ручей. Метрах в десяти от меня из кустов выглянула рысь. Оп-па, на боку тёмная полоска, на шрам похожая. А не та ли это красавица, от которой я зимой по спине когтями получил? Уж больно полосочка царапину от пули напоминает. Ладно, бог с вами, бобрики, растите, денег у нас, надеюсь, и так хватит. А к тебе, рыжая, вопросы имеются.

Не успел ружьё развернуть, как она скрылась. Эх, Саша, быстрее за ней! Мухтар с ходу взял след, теперь не уйдёт. После нескольких минут преследования понял: неправильная кошара мне попалась. Обычно рысь при опасности на дерево залезть старается, а эта, зараза, петляет и петляет меж деревьев, не подпуская к себе на прямой выстрел.

Через полчаса погони собрался уж разворачиваться домой, да Мухтар точно с цепи сорвался: полетел вперёд, лает, оглядывается. Иду к нему, а он отбежит метров на десять и опять лает. Неужто зовёт куда-то? Что ж его так взбудоражило? По следу кошки шёл тихо, да он вообще мало лает, а тут… Ну, не голоси, не голоси, иду я за тобой, иду.

Терпения хватило ещё километров на пять. И только собрался высказать пару «ласковых» слов о собаке, мухоморов объевшейся, как заметил впереди лесную речушку, раза этак в два шире Волчьего ручья. Мухтар подбежал к какому-то полуразвалившемуся шалашику, расположенному недалеко от берега, и сел. Я ещё успел подумать: «На хрена мы сюда припёрлись?», и пёс завыл. С силой, с надрывом.

У меня от его «песни» волосы даже в носу зашевелились и мурашки по спине галопом поскакали. Какого лешего ты распелся, Витас лохматый? Покойника накличешь. О-о, Саша, кажется, к нему тебя и привели. Вот гад блохастый! Ты спросил, оно мне надо было?

Чёрт! Очень не хотелось осматривать находку, но, пересилив неприятный холодок опасений, подошёл к шалашу. Действительно, под ворохом веток покоились человеческие останки, по виду с прошлого лета лежат, не меньше. Сквозь ветки виднелись какие-то кожаные вещи, ружьё, сумка и лоток для промывки золота. Ясно, золотничник. От чего ж ты умер, бедолага? Сейчас, наверно, и не узнаешь.

Я хоть человек и небрезгливый, но ковыряться в этих фрагментах одежды и костей не испытываю никакого желания, да и смысла не вижу, а сумку, пожалуй, проверю. Улов ошарашил: среди бытового барахла нашёлся кожаный мешочек, под завязку наполненный золотым песком. Ни фига себе, да здесь же больше килограмма!

А Мухтар невдалеке опять лает. Сбор трофеев не окончен? Выйдя на берег, увидел неопрятную кучку тряпок и ружьё, присыпанное песком. Та-ак, сие когда-то тоже человеком называлось. Ох ты, дальше ещё один! Перестреляли их, что ли? А золото и оружие тогда почему не взяли? И на зверей не похоже, они при нападении всю одежду в клочья бы порвали, от волков и медведя следы точно сохранились бы. Не-е, тут явно сначала мелкие грызуны похозяйничали, и уж потом кто-то более крупный кости растащил.

Взгляд упёрся в нож, проткнувший одежду. Интересно! Внимательно осмотрев останки, составил примерный сценарий разыгравшейся трагедии. Как умер лежащий в шалаше, уже не определить – может, болел, может, дружки прирезали, – а произошедшее на берегу более-менее прояснилось. Видать, не поделили что-то ребята, один нож метнул, другой пальнул из старого ружья, и вот вам результат: оба на бережку упокоились.

Теперь понятно, почему сюда Мухтар рвался: один из этих жмуриков – его бывший хозяин. Помнится, дед Ходок рассказывал о трёх золотничниках, проходивших через их деревню. Получается, здесь их жизненный путь и закончился. Верный пёс, вероятно, до холодов с ними оставался, а как есть нечего стало, ушёл и мне повстречался.

Решив основательно перетряхнуть все вещи в шалаше, я нашёл ещё два мешочка с золотом общим весом как минимум килограмма полтора, плюс к этому у одного из лежащих на берегу имелся самородок грамм на сто. Во я поохотился-то! Это ж почти три кило драгоценного металла. Полный отпад! А если вспомнить, что у нас дома ещё два с половиной кило собственноручно намытого припрятано, то… о-о, да мы богачи! Ё-Ё-Ё!

Захотелось заорать во всё горло, но, подняв взгляд, я замер. Метрах в двадцати от меня, на ветке ближайшего дерева, сидела давешняя рысь и внимательно за мной наблюдала. Вот стерва! Одним своим видом всю эйфорию обломала. И задуматься заставила. Эта хитрая рыжая киса вела нас сюда от самой бобровой запруды, причём кругаля не выписывала, почти прямо бежала.