Начало

– Нет. Я отдам тебе его жизнь не раньше, чем укреплюсь во власти. И я еще раз повторю: я всемерно буду способствовать восстановлению справедливости в отношении тебя и твоих земель. Не заставляй меня повторять это еще раз, Бернхотт!

Лицо герцога исказилось в гримасе – так он улыбался сквозь косматую бороду: не безумно и не яростно, а вполне себе одобрительно, будто и не ожидал услышать от меня других слов.

– Я верю вам, господин Торнхелл. А теперь, с вашего позволения, я хотел бы присмотреть себе что-то из обувки с одежонкой. Негоже наследнику земель Лирны бегать в облачении юродивого.

Я показал пальцем:

– В кордегардии. Но торопись.

– Я быстро… О боги, неужели я вскоре смогу побриться и выпить пива?

И он ушел, так и не отдав мне меч.

Глава 25

Этажом выше стены были в известковой побелке. Барон деятельно перестраивал подземелье, что-то расширял, доделывал, ставил решетки. Виднелись проломы в кирпичной кладке, за которыми находились еще помещения – темные, воняющие прелью и крысиной мочой, зачастую перегороженные невысокими кирпичными же барьерами, с какими-то цепями, свисающими с тяжелых каменных балок. Обломки старой мебели в углах, тут и там кирки и заступы. И такие же молчаливые двери, окованные бронзой. И никаких окон или хотя бы световых колодцев, но воздух гораздо свежее, чем внизу.

Бернхотт впереди, вооруженный сразу двумя клинками, ругался вполголоса на тесную обувь, поводил могучими плечами в лиловом мундире, я слышал, как трещит ткань. Отсидка и тюремные харчи не повлияли на могучий костяк, с малолетства развиваемый военными упражнениями, и поскольку истинная сила сокрыта в сухожилиях, а не в дурном мясе, я знал, что герцог по-прежнему силен, хотя, конечно, и не так, как до заключения. Я шел за ним с лампой в руке. Шутейник – замыкающий, тоже с лампой и мечом. Ах да: обломки лютни, «первой своей женщины», он нес с собой завернутыми в снятую с тюремщика рубаху.

– Амара?.. – коротко спросил я его.

– Пока не слышу…

Мы миновали перекресток коридоров.

– Мессир!

– Да, Лирна?..

Герцог замер, болезненно щурясь от света лампы, ткнул кончиком меча вперед:

– Главная кордегардия. Единственный выход отсюда в мой замок.

Я увидел часть помещения со скругленной стеной и выходом на спиральную лестницу, ведущую к свободе. Тускло светила лампа. Громоздкие тени двух человек перемещались по полу. Если кто-то выглянет в коридор…

Тюремщики вполголоса спорили о вкусе тюремного супа. Один лениво говорил, что суп похож на варево из костей и шкур бешеных собак, мол, он знает, каковы на вкус собаки, другой сыто утверждал, что ничего так суп, есть можно, если забить в нос тряпки, и не собаки в супе, а вроде бы тухлые кролики. Первый посоветовал заткнуть не только нос, но и хлебало и вливать суп в задницу через воронку.

Высокодуховные разговоры после трапезы…

Гаер протолкался вперед и сказал вполголоса:

– Амара – дальше.

Бернхотт взглянул на меня вопросительно:

– Мессир? Я справлюсь.

Я кивнул, ощущая вину: сбрасываю на другого груз пролития крови, одновременно чувствуя радость, что мне хотя бы пока не придется никого убивать.

Слова у герцога не расходились с делом. Он бесшумно переместился к караулке и метнулся туда прыжком, только блеснуло оружие.

Тихий лязг, вскрик, перешедший в бульканье… отлетел в нашу сторону и запрыгал по полу табурет. Бернхотт выглянул в коридор и помахал клинком.

Мы вошли. Герцог упокоил троих, они валялись в проходах меж двух больших столов. На одном миски с остатками завтрака, а на другом – о, я не ожидал! – аккуратно разложено мое имущество. Шпага, пустой кошелек, поясная сума, и все мелочи, включая стаканчик с игральными костями… только шляпы нет – потерялась шляпа. Имущество, несомненно, планировалось возвратить мне по выходе из подземелья.

Шутейник указал на боковой коридор:

– Амара там. Мастер Волк, скорее, наверху шевеление!

Я глянул на стрельчатый проход, ведущий к лестнице, явственно услышал лязг отодвигаемой двери.

Ренквист явился за своей «куклой».

Я бросил перевязь со шпагой через грудь, сгреб в сумку все имущество, застегнул на поясе. Затем мы сорвали со стен связки ключей.

– Бернхотт, держи выход. Держи сколько можно.

Герцог спокойно кивнул, страшная ухмылка проявилась в пегой бороде. Мечи в его руках скалились кровавыми потеками.

Мы ринулись в боковой коридор, помчались вдоль одинаковых дверей по тусклым, бесконечным, как мне казалось, коридорам. Сердце снова рвалось из груди.

Ренквист, урод, запихал Амару Тани в другой конец подземелья… А если он ее посадил на цепь? Потребуется время, чтобы снять ошейник, а времени как раз нет совсем…

Шутейник вдруг замер, указал на дверь:

– Здесь, мастер Волк!

Мы лихорадочно начали подбирать ключи из связок. Сначала я – потом гаер, и наоборот. Повезло Шутейнику, замок тихо щелкнул. Я ударил плечом, вломился в каземат, размахивая лампой, полоснул клинком света по стенам. Крохотная одиночка. Амара сидела на топчане, подобрав босые ноги, и смотрела внимательно, без малейших эмоций. Узнала меня: брови иронично взметнулись:

– О!

Похоже, она будет изображать сарказм даже на смертном одре.