Начало

Безуспешно, как понятно: манипуляторы Мамонта они нихера не пробивали. А додуматься до стрельбы по ракетным коробам я им просто не дал времени: мои разгонники корёжили и пробивали броню и дрянной бетон, за которым они пытались укрыться.

Так, минус три и «Мамонт», довольно отметил я через минуту, пристрелив придурков и оглядываясь.

Самое забавное, что, похоже, прочие пилоты были не вполне в курсе моего положения: ведущий визжал всякую хрень, но моё «высоко сижу, далеко гляжу» прямо не озвучил. А соперники, занятые друг другом, башню из меня с «Мамонтом» в уме не составили.

Так что начал я целенаправленно вышибать вражеских Досов снайперским огнём. Кэмпинг, как он есть, единственное, приходилось сверятся как с видимой картиной, так и с нашпионеным камерами: занятые разборками друг с другом и охотой пилоты меня не видели, но след от разгонников держался в воздухе пару секунд, так что если неаккуратно — то могли спалить моё замечательное место.

Но могучий я, превозмог, спокойно перестреляв за четверть часа всех вражин, кроме одного. Единственное, что было сложновато, пару раз пришлось стрелять «с двух рук» и одновременно, по занятым разборками друг с другом парочкам.

— Мад, блядь! Какого хуя ты творишь?! — на середине беседы пришло сообщение на «прошлый» канал ложемента, аж голосом Навия. — И отку…

— Компания «Клешня» объявляет корпорации Саллиум торговую войну, за право обладания похищенным Досом «Краб». Документы направлены компании и в администрацию Станции Арена минуты две назад. Контракт мой, заключённый под псевдонимом, папаша Салдор, закрыт с сегодняшним выходом на арену. Да, его закрытия в полной мере жду на счету компании «Клешня», папаша, — уточнил ехидный я, задыхающемуся от переизбытка чувств корпу.

— Тебе…

— Нет, тебе это самое, папаша. Считай убытки, Сал, думай, как выкрутится. Ну и учти, что, выходя с арены я могу поступить по правилам торговой войны, зрителей-то в твоих ангарах нет. Всё, пока, папаша, мне надо выигрывать, — оборвал я связь.

А оставался последним гадкий «Шакал» с моей клешнёй. Паразит шакалил по руинам столь виртуозно, что с шести попаданий я его даже не задел!

И умный, но дурак, отметил я. «Шакал» добрался до «зоны уверенного поражения» лучевиком, высунул его из-за края дома и стал пытаться подорвать ракетные короба «Мамонта», что, в общем-то, весьма неглупо, если не учитывать, что этими самыми ракетами можно огрести. Вот только манипулятор с лучевой пушкой был закономерно мной нахрен отстрелен — ранее «Шакала» от попадания спасала скорость и малые размеры, а с двух сотен метров…

В общем, манипулятор с лазпушкой разметало на кусочки, а «Шакала», с перекорёженным корпусом, откинуло из-за дома на пяток метров. И валяется, паразит такой, клешнёй моей шевелит.

Надо отбирать, логично заключил я, огляделся, на предмет неучтённых гадов, да и сиганул с Мамонта, потопав к «Шакалу».

Последний пробовал клешнёй на меня пощёлкать, но и Дос после попадания был еле работоспособный, и сам пилот явно не в лучшем состоянии. Так что оторвал я мою клешню, отошёл, от греха, подальше. А через полминуты дождался подлёта видеодрона с голограммой и полуоткрыл ложемент.

Это было традицией арены, интервью с победителем, причём в прямой трансляции. Подчас, перекорёженные херовыми имплантами победители ограничивались пусканием пены. Иногда — обещанием «всех выебать, съесть, а потом ещё раз выебать, во славу розовых рыбок!!!» Разные были варианты, потом всё монтировалось и «правильно» объяснялось, от лютой свирепости, до… лютой свирепости.

Но первая трансляция, разносимая по далям и весям, всё равно была.

— Счастливчик Мад, — зачастила репортёриха на голограмме. — Вы победитель! Поздравляю вас! Ваши слова вашим преданным поклонникам и зрителям?

— Ну, во-первых, Мад — это псевдоним. Я — Ан Дрей, боевой пилот копании силовой поддержки торговых споров «Клешня».

— Э-э-э… боевой пилот? Но их квалификация не позволяет участвовать в сражениях сильнейших пилотов Арены, — зачастила репортёриха.

— Херня, — отрезал я. — Ваши «аренные пилоты» — окинул я рукой побоище, — криворукие неумехи, с сожжёнными гипнозом мозгами. Это я про тех, которые еще не сдохли! Ваша техника — ржавый хлам, в который нормальный воин не то, что воевать не сядет — в качестве нужника не использует! Вы, уважаемые, не видели, что ли? Я же, блин, до последнего боя развлекался, думал хоть один приличный противник будет, а тут… даже стыдно с такими воевать, — припечатал я.

Репортёриха морщилась и страдала — я вещал явно не в «аренной повестке», в которой аренные придурки — вершина, а наёмные пилоты — просто трусливые неумехи. Но перебивать себя «вопросами» я не давал, а отключить меня, с учётом трансляции — ну вообще мрак. Проще потом «наобьяснять» что «всё не так», ну, попробовать как минимум.

— Какие у вас планы на дальнейшие бои? — вклинилась она в появившуюся паузу, зачастив.