Начало

– А никак. Оно в сторонке курило и свои дела обдумывало. Мне сказали переправляться, мы до бомбёжки и переправились. Я, – Гаор подмигнул притихшим слушателям, – свой приказ выполнил. Ну, следующая нашивка мимо проехала, ну и что?

Все помолчали.

– Да-а, – наконец покрутил головой Бурнаш, – солоно, значитца, на фронте-то?

– А помирать всё равно неохота, – усмехнулся Гаор.

Слушатели расходились, обсуждая услышанное, что получается-то сортировку устроили, четвёртую категорию бедолагам выписали, утилизацию.

– Страшные вещи рассказываешь, – покачал головой Седой.

– Всюду свои страхи, – пожал плечами Гаор. – Там я вон как. А написать об этом побоялся.

– Сейчас напиши, – будто в шутку посоветовал Седой.

– Это успеется, – отмахнулся Гаор. – Моё при мне и никуда не денется. А вот… – он запнулся, подбирая слова. Как сказать, чтоб и всерьёз, и чтоб шуткой повернуть можно было?

Седой молча ждал.

– А вот интервью об аварии десятилетней, говорят, давности я бы взял. Дадут?

Седой изумлённо посмотрел на него и захохотал. Смеялся он долго, смотрел на Гаора, пытался что-то сказать и снова начинал смеяться. Гаор терпеливо ждал.

– Ну, – наконец выговорил Седой, – ну, точно журналюга, ну, подловил, ну, молодец.

– Седой, ты чего? – настороженно спросил Зима.

– Ничего, – Седой вытер глаза. – Купили меня. Хорошо купили. А закрутил-то зачем так?

– Так за «вы» врежут, меня предупредили, а на «ты» в интервью говорить тоже не положено.

– Это где? – заинтересовался Чеграш, – ты, Рыжий, чего-то совсем несуразно загибаешь.

– Интервью, это когда один спрашивает, а другой отвечает, – объяснил Гаор.

– А-а, так это допрос, – понял по-своему Чеграш, – а ты мудришь.

– Н-да, – удивлённо улыбнулся Седой, – в самом деле, интересно. И чем же интервью от допроса отличается?

– На допросе бьют, – сразу ответил Гаор. – И спрашивают, чтоб навредить. А интервью – это сбор информации с благими целями.

– Ты смотри, – восхитился Седой, – неплохо. И что же это за цели?

– Информированность общества, – победно улыбнулся Гаор.

– Журналюга, – вздохнул, сдаваясь, Седой. – Спрашивай.

– Мне записывать или диктофон включить? – невинным тоном спросил Гаор.

– А он у тебя есть? – не менее невинно поинтересовался Седой.

– Дорогие они, стервы, – вздохнул Гаор, – так и не накопил.

– Тогда записывай, – кивнул Седой и сел поудобнее, закинул руки за голову.

Гаор изобразил, что держит на колене блокнот и ручку. Но лицо его тут же стало серьёзным. И рассказывая, Седой видел это жёсткое лицо, потерявшее всё своё лукавое обаяние, прицельно сощуренные карие глаза, тёмно-рыжие полукольца волос, уже наполовину прикрывавшие клеймо: пять синих лучей из одной точки. Что ж, этот парень видел столько и такого, и ещё увидит, что имеет право знать правду. Его она не сломает.