Начало

Приехал домой, а дома гости. Витя из Волжска. Я был ребёнком, когда мы гостили у них, но сразу узнал его. Попросил маму поставить на стол бутылку. Не знаю, зачем это сделал. В последнее время я на дух не переношу выпивку. Но существует ложная обязанность, — надо гостя угостить. Вот и угостили.

Виктор и сам был не рад, так как совсем не пьёт. Выпили по три маленькие рюмки и этого всем хватило. Витя с непривычки к водке захмелел и стал много говорить. «Язык развязался». Стал рассуждать о высоких материях и у него это очень интересно получалось.

Витя, как сказала мама, поживёт у нас дней восемь.

Звонил Поляков Алексей Алексеевич, спрашивал насчёт Севы. Я дал ему телефон Хабарова, не стал с ним долго разговаривать.

После ужина я принял ванну и окончательно протрезвел.

Глава 12 Марина Зудина

23 февраля 1988 года, вторник

Сегодня День Советской Армии и Военно-морского флота. В этот день в нашей стране принято дарить мужчинам подарки. И нам их подарили. В мастерской женщины преподнесли мне ручку с блокнотом. А в комитете комсомола красивый полиэтиленовый пакет-сумку и кожаный чехол для ключей. На работу вышла Таня, принарядилась и пристально следила за моим поведением. Провоцировала меня на то, чтобы я к ней пристал. Но я уже не тот. В моём сердце любовь к Марине. И Таня, заметив во мне эту перемену, сникла.

Ездил на Арбат, покупал цветы ветеранам, заходил в ГИТИС. Там было пусто.

Отпустили с работы рано, с торжественного вечера я убежал. Приехав домой, сходил в библиотеку, сдал прочитанные книги. Снова взял роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы», части третью и четвёртую с эпилогом. Очень хочется перечитать. Подстригся за рубль тридцать, после чего перекусил и поехал гулять по центру Москвы. Прошёлся по Красной площади и очутился на улице Грановского, заглянул в квартиру за номером девятнадцать, в которой живёт Катя Голубева, с мужем-врачом Андреем Каприным и театровед Гера Веселовский.

Это не квартира, а театральная «малина», проходной двор. Каждый день там собираются актёры в большом количестве. Хозяева со смехом рассказали, что приходил участковый и грозился всех разогнать. Я попил с ребятами чай, послушал их умные разговоры и ушёл.

После выпитой вчера водки у меня болело сердце.

24 февраля 1988 года, среда

Наступила среда, день, назначенный мне Мариной Зудиной для встречи. С утра я весь издёргался. С работы ушёл в шестнадцать часов.

Из дома позвонил в театр-студию Табакова и узнал, во сколько кончается сегодняшний спектакль. Сказали, в двадцать один тридцать. Узнав, что хотел, лёг спать. Проспал ровно час, поужинал и поехал на встречу.

Выехал я рано, но оставаться дома было свыше моих сил. К тому же родственник Виктор из Волжска донимал философскими вопросами.

Приехал на место в двадцать один час. Зашёл в театр через служебный вход, никто моему приходу не удивился. Даже не поинтересовались, к кому я пришёл и зачем.

Спектакль закончился не в двадцать один тридцать, а в двадцать два часа. Всё это время я сидел и беседовал с женщиной. Она преподаёт в хореографической школе.

Вышла Марина, увидела меня, сидящего с моложавой учительницей по хореографии и не очень этому обрадовалась. Потом взяла себя в руки, переменилась, но какую-то обиду, чуть ли не ревность, я всё же прочитал в её глазах.

Мы шли пешком до станции метро «Лермонтовская». Навстречу хлопьями летел снег. В метро поговорили, но мало. Она приняла меня за восемнадцатилетнего. И удивилась, что весной мне стукнет двадцать пять. Дала свой домашний телефон, просила звонить весной.

25 февраля 1988 года, четверг

С утра ушли с Борисом на Лабораторный и провели там весь рабочий день. Читали вслух, по очереди, роман «Двенадцать стульев», играли в карты. Сегодня Борис уехал домой раньше, чего ждать вдвоём конца рабочего дня.

Звонила Таня, просила принести комсомольские взносы, я отложил это мероприятие до завтрашнего утра. А сам сидел и читал Ильфа и Петрова.

После работы, не заезжая домой, отправился в ГИТИС. Витя всю эту неделю снимается в художественном фильме, в институте его нет. Повидался с Юрой Черкасовым, Ваней Пилипенко, Владом Сычом.

Вместе с ними, вынужденно, слушал Юриного товарища по Театру-студии в Старом парке. Товарищ вспоминал, как они вместе с Юрой пили, гуляли. Подразумевалось: «А теперь ты вон как высоко взлетел, а мы как были ничем, так ничем и остались». Все понимающе кивали и давали несчастному высказаться. Затем он попрощался с нами и ушёл.

Мимо нас прошла Юля Силаева, мельком глянув на меня. Юра соскочил со стола, на котором сидел и опередил девушку, театрально открыв перед ней дверь. Юля улыбнулась и подыграла, сказав: «Вольно».

Я поймал себя на мысли, что все женщины, которых я знал и любил, в сознании моём теперь исчезли. Померкла для меня их красота. Я по уши влюблён в Марину Зудину и больше нет для меня никого.