Начало

Хотел подняться в девять часов, посмотреть «Утреннюю почту», но проспал. Встал, позавтракал и стал учить стихотворение А.С.Пушкина «Я вас любил». Играл на гитаре, пел. Затем написал пьесу. Для первого раза получилась не совсем плохая. Конечно, без особенной смысловой нагрузки. Но несмотря на это, для меня это шаг вперёд. После пьесы написал ещё рассказ о влюблённых. В общей сложности исписал сегодня двенадцать страниц.

Смотрел по телевизору «Музыкальный ринг» показывали рок-группу или ансамбль, как уж их там называют, о котором давно уже слышал — «Аквариум». Певец и автор песен Борис Борисович Гребенщиков. Пусть рвут меня на части, убивают, не могу понять и принять его песни.

Смотрел повторение «КВН—86». Одесские ребята — студенты ОГУ, показывали хорошие вещи.

18 января 1987 года, воскресенье

Встал поздно, в двенадцать часов. Позавтракал, оделся и поехал в кинотеатр «Художественный», на фильм «Чужая белая и рябой». На сеанс не попал, выстроилась огромная очередь.

Позвонил из телефона-автомата Женьке, договорились, что буду ждать его на «Курской» в центре зала. От «Художественного» пошёл через Старый Арбат к метро «Смоленская». На Арбате поговорил с актёром, наряженным в Деда Мороза. Он стоял там лишь для того, чтобы прохожие могли бесплатно сняться с ним на память. Я его спросил: «А можно со снегурочкой?». Он улыбнулся и ответил: «Можно, но её пока нет».

Встретившись с Женькой, пошли в кинотеатр «Новороссийск». Билеты проданы. Поехали в «Россию», та же самая история. Купили билеты лишь в «Ударнике» на «Бориса Годунова». По моей просьбе пошли на фильм второй раз. До сеанса решили перекусить. Но это в воскресный день не просто. Объехали четыре знакомых пункта общественного питания и все закрыты. Спасла пельменная у клуба ЗВИ.

Приехали в «Ударник», в автоматы поиграть не получилось — не подступиться. Пришлось фланировать по просторному фойе и разглядывать картины, развешенные по стенам. Картины эти висят уже целый год. Особенно мне не по душе изображение жены художника в обнажённом виде — старческое, обрюзгшее тело. Неужели необходимо рисовать жену непременно в голом виде? Вижу всё это не в первый раз и не только у этого художника, но и у других. Прямо какая-то тенденция.

Глава 4 Привет от Тани

19 января 1987 года, понедельник

На работу приехал с опозданием. Хорошо, что начальства не было. Переоделся в рабочую одежду, достал из своего шкафчика камеру от футбольного мяча и принялся разрабатывать дыхание. Пришёл Борис и мы пошли с ним к Марье Степановне в дистилляторную, где из титана наливаем в чайник кипяток. Вернувшись в мастерскую, позавтракали.

Пришли Толя, Коля, Саня и Валера Чекуров. Взяв инструмент, все они, кроме Сани, отправились на Лабораторный корпус. Мы с Борькой — в магазин. Он купил отвёртку для дома, а я пачку «Беломора» и коробок спичек. Пообедав, мы с Саней закурили. Я не знаю, что со мной происходит, что случилось, но я одну за другой выкурил подряд три «беломорины». У Сани после сигареты заболело сердце, он стал убеждать меня во вреде курения. Говорил, что особенно опасны сигареты из купленной мною пачки. Я с ним соглашался, но перед уходом выкурил ещё две сигареты.

Наши женщины, делать им нечего, собрались ехать к гадалке, что живёт у нас на Козловке. Я их не стал разуверять. Им хоть кол на голове теши. Пусть везут ей свои деньги.

После неудачной попытки позаниматься в клубе, я приехал домой и стал учить стихи М. Ю. Лермонтова: «Белеет парус одинокий», «Нищий». Повторил «Я вас любил» А. С. Пушкина. Затем принялся за чтение поэм Лермонтова: «Мцыри», «Исповедь», «Беглец», «Песня о купце Калашникове». Я не знал, что это Лермонтов написал про купца Калашникова. В школе мимо всего этого прошёл с помощью учителя литературы. Был уверен, что кулачные бойцы оба погибли в драке, а тут купцу голову на плахе рубят. Поэмы понравились.

20 января 1987 года, вторник

С утра не успев позавтракать, пошли с Борисом за сеткой-рабицей на новый объект. На обратном пути купили сахар, вернувшись, пили чай. После чепития нас снова погнали на Лабораторный, включить лифт для перевозки газовых баллонов. Включить-то мы включили, посадили рабочих в кабину, а машина возьми, да сломайся. Люди так и сидели, бедные, в лифте без малого полчаса. Я совсем сник, глядя на принятые нами устаревшие лет десять назад отечественные лифты.

Пришли Коля и Толя, стали вызволять застрявших рабочих. Меня отпустили в магазин, купить продуктов.

После работы поехал домой. Пробовал учить стихи, материал не поддавался. Отправился в парикмахерскую стричься.