Начало

Утром пришлось постоять на остановке в ожидании автобуса. Температура минус тридцать пять по Цельсию. Холодно не было, а нос отморозил. Пришёл на работу, посмотрелся в зеркало, а кончик носа белый.

На работе без изменений. Андреич напился с самого утра. Рассказывал похабные, матерные анекдоты и пел песню: «Где соловей в кустах поёт и соловьиху к сердцу жмёт. Где сову филин обнимает, обещает, знать обманет, — замуж не возьмёт. Где косой заяц ждёт лису. Она давно с бобром в лесу…».

Таисия Яковлевна начала было сплетничать, но я это безобразие пресёк. Тогда они вышли из мастерской вдвоём с Толей, и она стала нашёптывать сплетни ему одному. Кроме «свежих», видимо что-то крамольное рассказала про нас с Борисом. Потому что Толя смотрел на нас сумасшедшими глазами и чуть было не плакал. Славная женщина Таисия Яковлевна и все женщины у нас на работе славные, но вся жизнь у них состоит из одних только сплетен. Свелась только к этому.

Играли в домино. Мы в паре с Борисом, Толя с Андреичем. Две партии мы выиграли, четыре проиграли.

После работы занимался гимнастикой под музыку, читал Пушкина и смотрел по телевизору баскетбол.

Глава 3 Андреич о себе

9 января 1987 года, пятница

Я приехал на работу без пяти минут восемь. Андреич после смены уходил домой. Но перед тем, как уйти, он рассказал историю своей любви.

Как после войны познакомился с женой, как жили они с ней душа в душу. Как родила она ему двух сыновей, заболела и рано умерла.

Константин Андреевич целовал меня в голову и говорил, что любит нас с Борисом, как своих детей. И он не обманывал. Андреич воевал, прожил насыщенную событиями, интересную жизнь, но сумел сохранить в себе юношеский задор и такое светлое чувство, как любовь.

Валера Кулямин и Толя спорили насчёт заявления штангиста Власова. Толе не понравилось, что Власов безапелляционно заявил, что 180 кг, которые он в своё время выжимал из-за головы, сейчас никто не выжмет.

Саня с Толей опять напились. Саня стал кричать на Маринку Авдееву, упрекать, что часами сидит на телефоне, не даёт ему позвонить. А ему нужно обмен квартиры утрясти.

Я принёс на работу две книги. Лермонтов «Герой нашего времени» и стихи С. Есенина. Но так и не смог почитать. То с бумагой ходил, как курьер, то с Борисом меняли лампы в кабине лифта. То Галина купила торт и мы, навалившись всем коллективом ели его. Так и день прошёл незаметно, ничего полезного для себя не сделал.

Ехал на работу, в автобусе встретил Женю Смирнова, а возвращаясь, — Игоря Коробейникова. У них обоих сыновья. У Жени Смирнова — Денис, а у Игоря — Лёша. Мои ровесники «рожают» сыновей, а я и мыслить не желаю о женитьбе. Все мысли только о том, как бы прославиться и стать великим. Не сумасшествие ли это?

Вернувшись с работы, стал писать. Хорошо сегодня шла работа, не заметил, как исписал тринадцать страниц. Такое нечасто случается. Начал со сказки, а закончил монологами и диалогами. Голова распухла, хорошо, что завтра выходной, — отосплюсь.

10 января 1987 года, суббота

Разбудила мама. Сказала, что нельзя столько спать. Я встал и пошёл умываться. По телевизору шёл какой-то фильм с молодой Верой Глаголевой. Война, раненый боец, так и не понял, про что и о чём. Сразу после фильма — «Утренняя почта». Ведущие — Семён Фарада и Илья Олейников. Фарада задал вопрос: «Что делает утром мужчина?». Он сам же и ответил: «Одевается и идёт к себе домой». Замечательная была программа, много шуток и каламбуров. Сразу после «Утренней почты» начался фильм про индейцев студии «ДЭФА» с участием Гойко Митича, «Вождь Белое Перо». Позвонил Женька, сказал, что едет в ателье на Матвеевскую и заедет ко мне. Затем начался фильм «Коммунист» с Евгением Урбанским. Как хорош он в этой роли. Приехал Женька, стали смотреть эту ленту вместе. Далее началась «Кинопанорама», а после неё «Музыкальная мозаика». Целый день просидел я у телевизора. Женька примерил сшитые в Ателье джинсы. Они на нём хорошо сидят. Дал ему почитать последние «труды». Он отметил тенденцию. Сказал, что писать я стал лучше, но всё ещё слабовато. Это собственно, я и сам понимаю. Смотрели фотографии. Я отыскал две потерянные плёнки из Нового Афона, не распечатанные нами. Смотрели фильм «Девчата» в двадцать один сорок. В том месте, где Илья приходит к Тосе с золотыми часами я занервничал. Появилось ощущение, что роль мою отбирают. В студии ставили эту сцену, я играл Илью.

Перед сном написал два стиха. Через силу почитал Леонида Андреева. Женька ночевал у меня.

11 января 1987 года, воскресенье

Первым встал Женька, он уселся за чтение книги, которую вчера не дочитал. Я ещё поспал, а встав, взял в руки рабочую тетрадь и прочитал ему вчерашние свои стихи. Даже не стихи, а рифмованные строки. Стихами их назвать нельзя. Женька не сказал ни слова. Я и без него знаю, что это всё не то. Но просятся на бумагу, что я могу поделать.