Начало Белой борьбы и ее основоположник

2-го же марта, утром Государь в собственноручно написанной телеграмме (№ 1064) на имя Главного Начальника Военных Сообщений (копия Начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего) приказал остановить движение эшелонов с войсками на Петроград.

Из этого видно, что приказ об остановке движения войск в столицу был отменен лично {71} Государем, а Начальник Штаба, копией этого распоряжения, только ставится об этом в известность.

Таким образом, если бы ген. Иванову и удалось приступить к каким-либо решительным действиям для подавления мятежа, то эта телеграмма должна была его заставить ничего не предпринимать до приезда Государя.

Из Пскова же 2-го марта, утром Государь дает распоряжение своему Начальнику Штаба ген. Алексееву, после долгих переговоров с ген. Рузским и после получения от Родзянко, председателя Гос. Думы, подробных информации о ходе событий в столице, в которой ставился вопрос и об отречении Государя, запросить всех Главнокомандующих об их. взгляде на Его отречение, что ген. Алексеев и исполняет. Об этом желании Государя, ген. Алексееву было сообщено по прямому проводу ген. Рузским, причем больной в это время ген. Алексеев, прикованный к постели (с температурой 39°), вызывался ген. Рузским в течение ночи два раза.

"Ночной разговор Родзянко с ген. Рузским - пишет Мельгунов ("Возрождение" тетр. 16 "Мартовские Дни" стр. 146) - по прямому проводу довольно отчетливо рисует психологию, на почве которой родилось то "новое течение" во временном комитете, о котором говорится в письме Вел. Кн. Павла Вел. Кн. Кириллу Владимировичу.

Первостепенное значение имеет то обстоятельство, что разговор мы можем привести не в субъективном восприятии мемуаров, а но объективному {72} документу, который передает стенографическая запись телеграфной ленты. Значение документа тем большее, что это единственный источник свидетельствующий о непосредственных переговорах Родзянко с командным составом армии Северного фронта - никаких "бесконечных лент разговоров со Ставкой" - о которой сообщает Шульгин, не было. Имеющийся в нашем распоряжении документ аннулирует легенды; в изобилии пущенные в обиход безответственными суждениями мемуаристов"...

Дальше в своем журнале "Возрождение" тетр. 22 стр. 133 Мельгунов пишет:

"При печатании в журнале своих очерков по истории мартовских дней 17 г. автор предполагал исключить главу об отречении Императора Николая II, как более или менее известную читателям. Но ознакомление с трудом С. С. Ольденбурга "Царствование Императора Николая II" (том II) показало, что даже серьезные исследователи типа покойного Ольденбурга, недостаточно осведомлены о фактической стороне дела. - мимо их внимания прежде всего прошли материалы, изданные в СССР".

Что телеграммы Главнокомандующим были посланы по желанию Государя, показывает запись в его дневнике от 2-го марта. Обыкновенно цитируются только последние слова, а начало всеми пропускается. Государь пишет:

"Утром пришел Рузский и прочел длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам {73} положение в Петрограде таково, что министерство из членов Гос. Думы будет бессильно что-либо сделать, ибо с ним борется соц. дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку Алексееву и всем Главнокомандующим. В 12.30 пришли ответы. Для спасения России и удержания Армии на фронте я решился на этот шаг. Я согласился, и из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыл Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал подписанный манифест. В 1 час ночи уехал из Пскова, с тяжелым чувством.

Кругом измена, трусость и обман".

Как видно, Государь сам решается на отречение, и вынуждения ни с чьей стороны не было. Возможно, что Родзянко преувеличивал значение Петроградского и Московского мятежа, но еще никто ничего от Государя не требовал и ничего не вынуждал.

Император мог согласиться на отречение, но мог и воспротивиться этому. Это было в его воле. Но Государь решил по своей воле, по своему разумению уступить Престол брату своему. Заставить Государя принять такое решение не мог никто, да и о том, чтобы его заставить никто и не думал.

Небезынтересно привести несколько выдержек из книги ген. Данилова "Навстречу крушению" (Ген. Данилов был начальником штаба ген. Рузского).

"До полудня (2-го марта) штаб Северного {74} фронта получил целый ряд крайне тревожных сообщений. Одно из этих сообщений говорит, что оставшийся в Петрограде Конвой Его Величества появился в полном составе перед Государственной Думой и просил через своих представителей разрешения арестовать всех офицеров, которые отказались принять участие в восстании. Почти все лица этого конвоя были известны Государю и всей его семье по именам. Они их всегда баловали всякими способами, и таким образом отпадение этой части войск должно было быть рассматриваемо, как особо неблагоприятный симптом, не говоря уже о том, что эта измена особенно сильно повлияла лично на самого Государя.