Начало эры разума

В Германии католики и протестанты соревновались в отправке ведьм на костер. Невероятно, но достоверно сообщается, что архиепископ Трирский в 1596 году сжег в Пфальце 120 человек по обвинению в том, что из-за них холодная погода длилась дьявольски долго.18 Чума скота в округе Шонгау (1598) была приписана ведьмам; Баварский тайный совет в Мюнхене призвал инквизиторов «проявить больше серьезности и строгости в ваших делах»; в результате 63 ведьмы были сожжены, а родственники жертв должны были оплатить расходы на судебные процессы.19 В Хайнбурге, в Австрии, за два года 1617–18 за колдовство было казнено 80 человек. В 1627–29 годах епископ Вюрцбурга, как говорят, предал смерти 900 ведьм.20 В 1582 году протестантские редакторы переиздали с их одобрения «Молот ведьм» (Malleus maleficarum), который доминиканский инквизитор Якоб Шпренгер опубликовал в 1487 году для руководства в обнаружении и преследовании ведьм. По указу курфюрста Августа Саксонского (1572 г.) ведьмы должны были быть сожжены до смерти, даже если они никому не причинили вреда. В Эллингене в 1590 году было сожжено 1500 ведьм, в Эллвангене — 167 в 1612 году, в Вестерштеттене — 300 за два года;21 Подобные экстазы были в Оснабрюке в 1588 году, в Нёрдлингене в 1590 году, в Вюртемберге в 1616 году; последняя статистика, однако, взята из современных газет, известных своей неточностью. По оценкам немецких ученых, в общей сложности в Германии в XVII веке было совершено 100 000 казней за колдовство.22

Было несколько голосов, призывавших людей к разуму. Мы уже отмечали в другом месте протесты Иоганна Вира и Реджинальда Скота, и мы видели, как Монтень обратил свой скептический юмор на манию в эссе «О хромых и калеках»: «Насколько более естественным и вероятным мне представляется ложь двух людей, чем то, что один человек за двенадцать часов будет перенесен ветром с востока на запад… [или] что один из нас будет перенесен на метле через… дымоход».23 Людям, которые верят в такие вещи, нужны лекарства, а не смерть. «Когда все сделано, это переоценка своих догадок, чтобы из-за них сжечь человека заживо».24 Корнелиус Лоос, католический профессор из Майнца, выступил против охоты на ведьм в своей работе «О ее страшной и ложной магии» (1592), но прежде чем он смог опубликовать ее, его посадили в тюрьму и заставили отказаться от своих заблуждений.25 Другой иезуит, поэт-пиетист Фридрих фон Шпее, после того как он послужил духовником почти 200 человек, обвиненных в колдовстве, осудил преследования в смелой книге Cautio criminalis (1631): он признавал существование ведьм, но осуждал аресты по необоснованным подозрениям, несправедливость судебных процессов, безжалостные пытки, которые заставили бы «врачей и епископов Церкви» признаться во всем.26

На каждого такого противника приходилась дюжина защитников угнетения. Протестантские богословы, такие как Томас Эраст в 1572 году, и католические богословы, такие как епископ Питер Бинсфельд в 1589 году, согласились с тем, что колдовство существует и что ведьм следует сжигать. Епископ одобрял пытки, но рекомендовал задушить раскаявшихся ведьм перед сожжением.27 Католический юрист и философ Жан Боден поддержал преследование в своей книге «Демономания» (1580); годом позже протестантский поэт Иоганн Фишарт с увлечением перевел и расширил эту книгу и присоединился к Бодену, призывая к неумолимой суровости.28

Тем не менее мания пошла на убыль. После 1632 года, когда Тридцатилетняя война приобрела откровенно политический характер, религия перестала занимать столь теплое место в людских ненавистях. Печатание распространялось, книги множились, школы восстанавливались, открывались новые университеты. Год за годом терпеливые труженики подносили камень к растущей пирамиде знаний, и в сотне городов любознательные люди проверяли гипотезы экспериментами. Постепенно область сверхъестественного сокращалась, а сфера естественного и светского росла. Это скучная, безличная, фрагментарная история и величайшая драма современности.

II. ПЕРЕДАЧА ЗНАНИЙ

Первые герои здесь — печатники-издатели, питавшие чернильный поток, по которому знания перетекали из умов в умы и из поколения в поколение. Великое издательство Эстьеннов было продолжено в Женеве Анри Эстьенном II, а в Париже — Робером Эстьенном III. Похожая династия была основана в Лейдене (ок. 1580 г.) Луи Эльзевиром; пять его сыновей, внуки и правнук продолжили его дело и дали свое имя стилю шрифта. В Цюрихе Кристофер Фрошауэр заслужил место в истории книгопечатания и науки своими тщательными изданиями Библии.

Библиотеки давали новые дома старым сокровищам. Мы уже упоминали Бодлиан в Оксфорде, библиотеку Эскориала, изысканную Амброзианскую библиотеку в Милане (1606). Екатерина де Медичи добавила множество томов и рукописей в то, что сейчас является Национальной библиотекой. Новая Ватиканская библиотека Сикста V (1588) показалась Ивлину «самой благородно построенной, обставленной и красивой из всех существующих в мире».29