Начало гражданской войны

Русский гимн как бы еще теснее спаял все общество, собравшееся в атаманском дворце. Капитан Бонд, взволнованный всем виденным, несколько раз повторил: «Как это хорошо! Как хорошо все то, что я вижу!».

27 ноября союзники посетили Донской мариинский и Смольный институты.

— А не забыли ваши барышни своего русского гимна? — спросил капитан Ошэн у начальницы института. — Не могли бы они нам спеть его на прощанье?

Начальница бросила вопросительный взгляд на атамана. Атаман кивнул головой.

— Mesdemoiselles, — сказала начальница детям, — иностранные гости спрашивают, не забыли ли мы наш русский гимн. Споем им его!

Никто ничего не говорил и не подсказывал девушкам, это все случилось в полной мере неожиданно. Все институтки, как одна, повернулись к иконе своей покровительницы Марии-Магдалины, и девичий хор дружно и согласно запел «боже, царя храни». И это была молитва, а не гимн, молитва, пропетая с глубоким чувством, с чистыми слезами умиления на глазах…

Вечером был раут, на котором присутствовало все новочеркасское общество и с которого атаман в 12 часов ночи увез гостей прямо на позицию.

28 ноября иностранцы были представлены на станции Кантемировка командующему южной армией генералу от артиллерии Иванову, смотрели его войска, а затем по морозу при небольшой метели поехали в Богучар, Калач и Бутурлиновку. Повсюду в слободах и селах их встречали крестьяне Воронежской губернии с хлебом-солью. В Бутурлиновке союзники видели доблестный георгиевский Гундоровский полк.

По возвращении с позиций северного фронта атаман показал союзникам Русско-балтийский завод в Таганроге, на котором только что начиналась работа, чистились и устанавливались станки для изготовления снарядов и ружейных патронов. Из Таганрога после интимного сердечного обеда в собрании л. — гв. атаманского полка союзники поехали на свои миноносцы в Мариуполь, а капитаны Бонд и Ошэн отправились в Екатеринодар с подробным докладом главам миссий генералу Пулю и капитану Фукэ о всем, что они видели и слышали на Дону.

Они вывозили с собою самые отрадные и самые светлые воспоминания, о донских казаках, они видели прочное, живущее полною жизнью государственное образование, где правил народ через свой круг, и где был атаман, и по некоторым, чисто внешним признакам они полагали, что весь Дон политически — монархисты…

ГЛАВА XVI

Переписка донского атамана с генералом Пулем. — Почему атаман не хотел признать генерала Деникина главнокомандующим и диктатором? — Свидание атамана с генералом Пулем на ст. Кущевка. — Речь атамана генералу Пулю.

Впечатление от приезда союзников на Дону было сильное. Оно отозвалось и на всех фронтах. Но случилось именно то, чего так боялся атаман. После короткого подъема настроения, выразившегося в частичных переходах в наступление, при чем отряд генерала Гусельщикова овладел Борисоглебском и ст. Поворино и выгнал красные войска из Хоперского округа, где было взято более пяти тысяч пленных, наступил упадок духа. Приезд союзников был доппинг, был наркоз, опьянивший казаков и заставивший их совершить небывалые подвиги, но работать под наркозом постоянно нельзя, после одной дозы нужна более сильная, нужно исполнение обещания — помощь и помощь реальная — войсками.

Большевики усилили свою агитацию, не дремала и екатеринодарская партия врагов атамана. Она стала распространять слухи, что те офицеры, которые были на Дону, просто туристы, совершенно невольно сыгравшие роль Хлестаковых, что настоящие иностранцы находятся в Екатеринодаре, это — Пуль и Фукэ, и они никакого дела не желают иметь с германофилом атаманом. Этому сильно помогал Эрлих, парижский адвокат, поведший кампанию против атамана в Екатеринодаре и всеми силами старавшийся дискредитировать скромного и молчаливого капитана Ошэна.

На фронте шла небывалая борьба, усугубленная наступившими сильными морозами, вьюгами и метелями, усталость казаков сказывалась все сильнее, а в тылу шла своя работа. Уже и председатель круга в законодательной комиссии высказывал сомнение, что союзники будут помогать Дону. Атаману было необходимо войти в сношения с генералом Пулем и добиться присылки на Дон войск. В этих целях атаман написал письмо Пулю, в котором просил его не верить всему тому, что про него говорится в Екатеринодаре, и лично посмотреть ту работу, которая сделана донскими казаками.

Доклад капитанов Бонда и Ошэна поколебал генерала Пуля, и хотя он не пожелал и смотреть всего того, что привезли с Дона эти офицеры, считая все это провокацией, но к письму атамана отнесся уже более внимательно. Этому немало помогли громкие победы, совершенные казаками в эти дни на северном фронте и в Хоперском округе.

7 декабря генерал Пуль писал атаману из Екатеринодара: