Начало гражданской войны

Вернувшись на другой день в Ростов, я доложил генералу Корнилову, что, по моему впечатлению, генерал Каледин потерял веру в возможность что-либо сделать для спасения положения.

29 января (11 февраля) была получена телеграмма, что генерал Каледин застрелился.

Не выдержал старый и честный донской атаман, так горячо любивший Россию и свой Дон и так веривший прежде донцам!

Смерть атамана встрепенула на некоторое время Дон.

Старики-казаки громко заявили, что они повинны в смерти любимого атамана, и что долг всех казаков — хоть после смерти атамана, выполнить его призыв и стать на защиту Дона от большевиков.

Примолкла временно и молодежь.

В Новочеркасск тысячами стали стекаться донцы для формирования новых частей.

Казалось, что Дон ожил.

Но в значительной степени вследствие того, что штаб донского войска оказался в это время не на должной высоте (не давали помещений для размещения прибывающих казаков; не наладили довольствие горячей пищей, не сумели наладить организационные вопросы), скоро подъем прошел, и казаки стали опять расходиться и разъезжаться по станицам.

2/15 февраля я сдал должность начальника штаба добровольческой армии генералу Романовскому и был командирован генералом Корниловым в Новочеркасск быть в качестве его представителя при новом донском атамане Назарове. Главная задача, которая была на меня возложена., состояла в том, чтобы настаивать на более энергичном формировании новых частей и продолжении самой упорной борьбы с большевиками.

4/17 февраля в Новочеркасск пришел походным порядком от Екатеринослава, в блестящем виде, 6-й Донской полк.

Просто не верилось глазам.

Все офицеры на местах, полная дисциплина, никаких комитетов.

Полк заявил, что он хочет сейчас же итти на фронт.

Полку была устроена торжественная встреча.

После молебствия на соборной площади атаман и председатель донского правительства благодарили полк, прибывший в таком блестящем виде.

Трогательно было видеть, как глубокие старики донцы подходили к полку и, кланяясь до земли, благодарили славных станичников за то, что они поддержали честь и славу Дона и не поддались искушению большевистской пропаганды.

6/19 февраля полк был отправлен на фронт, а 8/21 февраля, под влиянием агитаторов, отказался сражаться…

К северу от Новочеркасска кроме небольших казачьих и партизанских частей ничего не было.

Большевики наседали, и было ясно, что дни Новочеркасска сочтены.

В ночь с 8/21 на 9/22 февраля 1918 года генерал Корнилов, увидя, что для Дона уже все кончено и что дальнейшая оборона ростовского района, не приведя ни к чему, погубит армию, вышел с добровольцами из Ростова на Аксай, а затем, переправившись через Дон, сосредоточил 10/23 февраля добровольческую армию в районе станицы Ольгинской.

10/23 февраля на лошадях, с целью пробраться к железной дороге, а затем проехать в Москву, выехали из Новочеркасска П.Б. Струве и князь Гр. Н. Трубецкой.

11/24 февраля большевики были уже совсем близко от Новочеркасска, и было ясно, что 12/25 февраля они займут город.

Я с вечера заказал себе сани, чтобы ехать рано утром 12/25 февраля на соединение с армией.

В ночь с 11/24 на 12/25 февраля я в последний раз говорил по телефону с донским войсковым атаманом, генералом Назаровым.

Он мне сказал, что он решил, вместе с войсковым кругом, не уезжать из Новочеркасска; что оставаясь он этим спасет город от разграбления.

Я ему советовал ехать в армию генерала Корнилова; сказал, что, оставаясь в Новочеркасске, он обрекает себя на напрасную гибель.

Генерал Назаров мне ответил, что большевики не посмеют тронуть выборного атамана и войсковой круг; что, по его сведениям, первыми войдут в Новочеркасск присоединившиеся к большевикам донские казаки под начальством Голубова; что этот Голубов, хотя и мерзавец, убивший Чернецова, но его, Назарова, не тронет, так как он за него как-то заступился и освободил из тюрьмы.

Я убеждал генерала Назарова не быть таким оптимистом и уехать. Закончил я так: «Если вы останетесь, то вас растерзают. Я понимаю, что можно, было бы на это итти, если б вы этим что-нибудь спасали. А так гибнуть — совершенно бесцельно».

Но мои уговоры, были напрасны; генерал Назаров еще раз сказал, что он убежден, что его не посмеют тронуть, а затем добавил, что если он ошибается и погибнет, то погибнет так, как завещал покойный атаман Каледин, сказавший, что выборный атаман не смеет покидать свой пост.

* * *

Во время моего пребывания в Новочеркасске меня беспокоил вопрос о том, как поступить с ранеными добровольцами, находившимися в лазаретах.

Увозить их было некуда, а оставлять в лазаретах на растерзание большевиков было невозможно.

Снесясь с генералом Алексеевым, я получил от него деньги, которые мною были переданы образовавшейся в Новочеркасске организации.

Было решено перед приходом большевиков тем добровольцам, которые могут передвигаться, выдать на руки некоторую сумму денег и предоставить им самим как-нибудь устроиться в городе или в соседних станицах.

Тяжело же раненых и больных частью разместить на окраинах города у надежных жителей, а часть, под видом простых солдат, оставить в лазаретах.