Начало и конец

– В полицию… – улыбка сползла с лица Анны. – Нет… они никогда не поверят мне. Никогда не верили. Знаешь, что они сказали мне, когда я хотела написать заявление об изнасиловании? Я тогда узнала, что внезапно беременна после одной попойки.

– Не знаю… – прошептал Джереми, наблюдая за заблестевшими в глазах Анны яростными искорками.

– Что я сама виновата! – в бессильной ярости она сжала кулаки. – Виновата в том, что не могла отказать и даже не помню произошедшего! Один из полицейских шепнул другому, хотя как шепнул – я слышала каждое слово: «Выпила водку – береги пилотку»… И они смеялись. Смеялись надо мной, Джереми!

Джереми задумался. С одной стороны, ему было безумно жаль Анну, но с другой – он прекрасно понимал, почему полиция не хотела связываться с заявлениями Анны. Ведь она ничего не помнила. Любой, даже самый паршивый адвокатишка стороны защиты, если бы случилось чудо и настоящего отца Анны нашли, с лёгкостью разбил бы сторону обвинения, доставив затем массу проблем полиции.

– А что по поводу шерифа? Сейчас, вроде как, Томас снова избран шерифом. Я помню его с самого детства, они шли бок о бок с отцом, он часто был у нас в доме на праздниках…

– Я… Боже… Ты решишь, что я совсем конченая тварь, недостойная ничего… – Анна вскочила с дивана и начала метаться из одного угла гостиной к другому.

– Обещаю, что не решу. Что ты имеешь в виду? Расскажи мне, пожалуйста.

– Когда я ещё ширялась меня поймал шериф с помощником… в моей сумке было достаточно наркоты для того, чтобы несколько лет я провела за решёткой без права на условно-досрочное. И… чтобы он не заводил дело… Джереми… я отсосала ему прямо в его кабинете…

Чувствуя себя, будто оглушённым молотом по голове, Джереми провалился внутрь своего сознания. Он не видел остановившуюся посередине комнаты Анну, не чувствовал боли в ноге, не слышал явственно доносившейся звуки телевизора из-за двери. Анна, подруга его детства, в которую он был тайно влюблён все те годы… Джереми пытался утешать себя, будто маленького ребёнка, забившегося в угол: что ему плевать на Анну; что она имела право делать, что угодно; что все допускают ошибки… Но ничто не помогало – чувство омерзения охватывало Джереми с ног до головы. Ему хотелось молча встать с этого кресла, выйти из этого проклятого дома, так и не проронив ни слова, и никогда в жизни больше не видеть Анну. Забыть обо всём и забыться.

Анна же в этот момент сидела на диване, закрыв лицо ладонями и стараясь всхлипывать как можно тише, чтобы не испугать Элизу. Но ей это совершенно не удалось – из транса Джереми вывел тоненький голос девочки, подошедшей вплотную к матери и теперь нежно гладившей её по волосам маленькой ручонкой.

– Что случилось, мамочка?

Анна быстрым движением постаралась смахнуть со щёк слёзы и ласково улыбнулась дочери, крепко прижав её к себе.

– Всё хорошо, милая. Всё хорошо, не волнуйся, – сказала Анна и поцеловала дочь сначала в одну щёку, а потом и в другую.

– Ты чем-то расстроена? – прошептала Элиза, не поверив словам Анны.

– Нет-нет, всё правда хорошо. Просто взрослые… взрослые иногда вспоминают свои ошибки, совершённые ими в прошлом – из-за этого взрослым становится чуть-чуть грустненько. Совсем капельку, правда. Лучше покажи дяде Джереми картинку, которую ты так красиво нарисовала! – вдруг спохватилась Анна, стараясь сменить тему.

Элиза в тот же момент опустила глаза в пол и теперь растерянно часто-часто хлопала ими, пока её лицо покрывало сплошное красное пятно. Прижав плюшевого медвежонка к груди, девочка застыла так, словно хотела превратиться в статую, которую никто и никогда ни о чём не спросит. В этот момент Джереми, ещё не совсем пришедший в себя и чувствовавший, что в горле будто пересохло, всё же сумел найти в себе силы произнести казавшиеся ему верными слова, хоть и слегка хрипловатым голосом:

– Я бы хотел увидеть твой рисунок. Я люблю картинки и рисование. Хоть, признаться, для рисования у меня руки вообще растут не из правильного места.

– Это правда. На уроках ИЗО у него были бы сплошные двойки, если бы не я, – подтвердила Анна. – Так что не переживай. Принесёшь нам свой рисунок?

– Л… ладно, – едва слышно ответила Элиза и всё также пунцовая выпорхнула из гостиной, направляясь в свою комнату.

Джереми дождался, пока Элиза пройдёт весь коридор, после чего полушёпотом обратился к Анне, которая в этот момент усердно старалась избавиться от дорожек от слёз, вытирая лицо краешком надетой на ней длинной розовенькой футболки.

– Я сам поговорю с шерифом. Это раз. Второе…

– Джереми, не надо…

– Не перебивай, пожалуйста, – слова Джереми давались тяжело, желание больше никогда не видеть Анну было ещё достаточно сильным, но он понимал, что никогда не простит себя, если даже не постарается помочь подруге детства. – Я видел подозрительный пикап у твоего дома, когда вёл Элизу в детский садик. Ржавый коричневый пикап. Ты никогда не видела такой у соседей?

– Нет, ни разу, – Джереми увидел в лице Анны вмиг возникший испуг.

– Будь аккуратна. В любом случае…