Для нас важно, что Бах вполне владел этим новым галантным стилем. Было бы странно, если бы величайший музыкант человечества что-то в области музыки не мог. У Баха даже есть почти джазовые фрагменты. Я не шучу. Джазовый ритм и склад фактуры, более того, почти битловский «саунд», который многие люди фанатично считают чуть ли не высшим достижением музыкального искусства, – все это Бах мог.
Послушайте фрагмент арии, инструментальное вступление из светской кантаты № 30а «Angenehmes Wiederau, freue dich in deinen Auen!» («О любезный Видерау, веселись в лугах своих!»). Эта ария вся прямо в таком джазово-битловском духе и написана и ровно в то время, о котором мы с вами и говорим.
Итак, новое и приятное звучание галантного стиля, и даже прозрение в будущие стили музыки, такие как джаз, – все это Бах мог писать без каких-либо затруднений. Но при всем том все же ясно ощущается, что Бах остается консерватором. Ему милее старое мастерство, чем новый стиль. Мне даже слышится некая издевка, которую Бах вкладывает в некоторые свои галантные сочинения.
Вот вторая часть «Концерта для трех клавиров с оркестром ре минор», написанная для той же студенческой коллегии, как раз в образцовом галантном стиле. Никаких сложностей, ясная мелодия, отдельно воспринимаемый аккомпанемент, но в строении самой мелодии, ее угловатости, странности, чуть ли не нелепости, в нарочитом бряцании аккордов аккомпанемента чувствуется некая усмешка.
Кажется, что баховский консерватизм, взгляд в прошлое, о котором я упомянул, от этого нового стиля в современной Баху музыке стал у композитора только усиливаться. Это привело к последнему, очень важному этапу его творчества. Но об этом мы будем говорить с вами уже в следующий раз.
Лекция 17
Иоганн Себастьян Бах. Часть 10
В прошлый раз я рассказывал вам о довольно бурном этапе жизни И. С. Баха в 30-е годы XVIII столетия в Лейпциге. К 1740 году, однако, жизнь его вполне наладилась. Лейпцигское начальство от него отстало, старшие сыновья вступили на самостоятельные поприща и радовали отца своими успехами. Первый сын, Вильгельм Фридеман, служил придворным органистом в Дрездене, потом стал городским органистом в Галле (очень почетное место). Второй сын, Карл Филипп Эммануил, поступил на службу к Фридриху Великому, королю Пруссии, стал его личным аккомпаниатором и переехал в Берлин. Младший сын, Иоганн Кристиан, делал отличные успехи в учебе. Впоследствии именно он окажет очень сильное влияние на юного Моцарта, с которым повстречается в Лондоне. А Карл Филипп Эммануил, кстати, окажет влияние на Гайдна, правда, заочно.
Бах активно занимался педагогикой и воспитал целую плеяду выдающихся музыкантов того времени (Кребс, Кирнбергер, Гольдберг и др.). Авторитет Баха как органиста-эксперта был самым высоким в Германии, его постоянно приглашали оценивать инструменты и, говоря сегодняшним языком, возглавлять конкурсные комиссии при аттестации органистов.
Бах продолжал интересоваться всеми новинками музыкальной литературы, разыскивал также и старинные музыкальные рукописи и трактаты, тщательно изучал всю доступную ему музыку и музыкальную теорию. Особенный интерес он проявлял к богословской литературе. Сохранилось расписка о покупке на лейпцигской ярмарке теологических книг на десять талеров, а это весьма значительная сумма.
В последние годы жизни Бах очень увлекся толкованием Священного Писания, много книг такого рода содержалось в его библиотеке.
Круг общения Баха состоял, кроме, естественно, музыкантов, из профессоров Лейпцигского университета, одного из лучших в тогдашней Европе, из поэтов и художников, из нотных и книжных издателей, которые были не только лишь ремесленниками и бизнесменами, а весьма образованными и разносторонними людьми. Короче говоря, круг общения Баха без преувеличения – интеллектуальная элита того времени.
В советском музыковедении, а точнее сказать, «горе-музыковедении», сложился странный штамп, что последнее десятилетие жизни Баха представляло собой какое-то угасание его интеллектуального и творческого гения. На самом же деле все было ровно наоборот, это было самое счастливое и глубокое, самое насыщенное время его жизни.
Вот несколько сохранившихся в документах зарисовок баховской семейной атмосферы того времени.
В доме Баха жили и обучались несколько его юных родственников. Один из них, Иоганн Элиас Бах из Швайнфурта, проживший в доме своего дяди несколько лет, часто писал своей матери и сестре.