Начало Игры

— Нет, от этой деревенской дубины толку не будет! Она её по-настоящему плясать не заставит!

— Хозяин! Тащи вторую верёвку! Может для дочки получше найдёшь! Сейчас эту кончим, а тёлка — следующая.

— Эй, погоди! Разбойник с выпученными рыбьими глазами кинулся на кухню и тут же вернулся с выдранным из амбарной книги чистым листом.

— Слышь, Кривой, надо бы записочку оставить дружку-то. А то обидится!

— И то верно. Уголёк есть? Кто у нас тут самый учёный?

Рыбоглазый разбойник разгладил листок на столе у ног Гембры и принялся старательно выводить надпись.

— Ну скоро, ты там, писака! Видишь, девушка заждалась?

— Скоро… Не мешай!… Во! — рыбоглазый прилепил листок Гембре на живот.

«Эй, мастер! Полюбуйся, как мы вздёрнули твою сучку! Прими с этой драной кошкой привет от Кривого!»

— Слушай! — изображая потрясение в голосе протянул Кривой. — А ты, оказывается не зря в школу ходил. А я-то тебя за простого держу! Может, малость подучишься и сдашь экзамен на чин. Будешь сидеть в управе… А?

— И нам подкидывать со взяток-то! — хихикнул другой разбойник.

Польщённый бандит замигал своими рыбьими глазами и принялся поправлять листок. Затем под одобрительные возгласы приятелей он стал с увлечением обводить буквы, пририсовывая сомнительного изящества хвостики и завитушки. Он был так поглощён этим делом, что не заметил, как пьяные голоса вокруг неожиданно стихли. Несколько мгновений единственным звуком в комнате был шорох угля.

— Ну как, а? — рыбоглазый повернулся к приятелям.

В дверях стоял Сфагам. Гембра встретила его по-детски виноватым взглядом, будто говорящим «Ну вот видишь, опять!»

Кривой сделал едва уловимое движение бровью и разбойник, карауливший на всякий случай дверь и почему-то посчитавший себя незамеченным, кинулся на вошедшего сзади. Тот, не оборачиваясь, вскинул согнутую в локте руку.

Сфагам не любил нарочитых эффектов, которые, впрочем, не следует путать с истинным артистизмом мастерского боя, но иногда они выходили сами собой. Все отчётливо услышали, как хрустнула сломанная кость между бровями, через пару мгновений со стуком упала на пол занесённая над головой мастера дубинка, а затем рухнул назад в тень и сам нападавший. Всё это время Сфагам не поворачивая головы продолжал смотреть прямо перед собой бесстрастно спокойным взглядом.

— Ты, Кривой, выдающийся человек, — произнёс он негромким голосом.

Один из разбойников подхватил с табуретки тяжёлый острый тесак и довольно умело метнул его в монаха. Никто не уследил за движением руки Сфагама. Едва уловим был лишь её молниеносный, но плавный разворот. А в следующий момент рукоятка тесака, раздробившего ключицы бандита уже торчала из его яремной впадины. Вытянув на миг подбородок вверх и издав короткий булькающий звук, разбойник бухнулся на колени, а затем упал лицом на пол. Остриё тесака тускло блеснула, выйдя из его затылка. Из угла, где затаились крестьяне, послышались приглушённые возгласы не то ужаса, не то восхищения. Воспользовавшись замешательством, Гембра уцепилась поднятыми руками за верёвку и резко подтянувшись с силой толкнула ногами державшего второй конец. Тот попятился и выпустил верёвку. Отлетев по инерции в сторону, девушка спрыгнула на пол. Разбойники дёрнулись было с мест, но хватать её не решились.

— Так вот,-невозмутимо продолжал Сфагам, — ты выдающийся человек, Кривой. А знаешь, почему? Тебе удалось невозможное — ты меня почти разозлил. Поэтому ты заслужил выбор. Можешь проехаться с нами в Амтасу. Правитель не прочь посмотреть на тебя живьём, прежде чем посадить на кол.

— Никуда я с тобой не поеду! — злобно огрызнулся Кривой.

— Тогда хватит болтать и пошли на задний двор. Всё!

— Мне… мне его оставь, мне! — выкрикивала Гембра, поспешно освобождаясь от верёвок.

Сфагам был страшен сам себе. Его самоконтроль удерживал последние рубежи. Ещё немного и взрыв неуправляемой агрессивности мог превратить его в разъярённого демона смерти. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не разорвать на куски эти сгустки мерзкой вредоносной плоти — вырвать позвоночник, переломать кости, растоптать кишки… Мудрая сила, струящаяся из тонкого мира и взрывная энергия человеческих эмоций схлестнулись в его ослабленном израненном теле, взломав привычное равновесие духа и только опережающая реакция и отработанные до полного автоматизма боевые навыки работали безотказно, не считаясь с болью, сопровождавшей едва ли не каждое движение.

— Мечи на землю! К стене! — Сфагам указал на стенку сарая, замыкающую задний двор.

Трое оставшихся разбойников послушно выстроились у стенки.

— А ты, Кривой, стань на колени и не верти головой — быстрее отделаешься.