Начало конца

Но едва подойдя к двери в ванну, боковым зрением он заметил движение на кухне и, повернув туда голову похолодел. Гера вместе с Серёгой трахали с двух сторон стоящую на коленках Инну, которая была вся в слезах. Произнести какие-то звуки ей не давал Серёга, держа её за уши и вгоняя ей в рот свой член. При этом они с Герой весело улыбались друг другу.

Витала разозлился и дёрнулся было, чтобы зайти и врезать Гере, как следует. Но он остановился и решил, что сейчас с ним, с пьяным, разговаривать бесполезно. Матерясь про себя на Геру, злой и раздосадованный Витала вышел из квартиры, не закрывая её на ключ. А подойдя к сидящим на лавочке Труне с Модырем,, он сказал уверенно-:

— Ну чё, наливай. Мне полный.

— Случилось чё? — спросил Труня, поняв по голосу его состояние.

— Да ни х...я, — махнул рукой Витала. — Щас нах... ярюсь да е...альник кое-кому разобью.

Родя с Лёсом подходили к общежитию пединститута. Избиение крестов не принесло того морального удовлетворения, которое они желали получить. И если Лёс, которому сегодня по сумме двух раз, на пятке и у двери общаги, досталось больше Роди, всё же чувствовал себя более-менее нормально, то Родя негодовал. У него постоянно стояла перед глазами картина, как с его Кристинки кресты соскребают пластилин. Как потом снимают с неё почерневшие от конопляной смолы трусики и забирают себе. Как, возбудившись от прикосновений к молодой красивой девушке, тот «пастух», наверняка не вылезавший со своей деревни и не видевший более красивой девушки, забыл про своё обещание и изнасиловал её прямо у него на глазах. И Родя ничего не мог сделать, так как вместе с Лёсом под дулом обреза сидел и снимал пластик со своих рук для её же насильников, стараясь не смотреть на происходящее. Ему больно было даже вспоминать', что он чувствовал в этот момент. Хорошо ещё, что «пастух» не дал своим дружкам тоже надругаться над девушкой, хотя Роде от этого было ненамного легче. И уже потом, когда их провели на остановку и Кристину первой поудили на автобус без них, Родя посмотрел на её лицо и понял, что их любовь на этом закончилась. Она даже не обернулась на него, сидя на заднем сиденьи «пазика» и уезжая в сторону города.

Лица «пастуха» и остальных Родя запомнил, как ему казалось, на всю жизнь и поклялся Лёсу, что достанет их из-под земли. Они даже, пока шли к общаге, планировали приехать на эту пятку с оружием и при появлении этих рож сразу расстрелять их без разговоров, как предложил Лёс.

— Не-ет, просто убить их мало, — возразил. Родя, всё ещё держась за отбитые мышцы левой руки и плечо.— Надо помучить их сначала. Я этому уё...ку его плётку в очко забью, гандон, сука е...аный. Я ему жопу, на х...й, на немецкий крест порву...

Лёс молчал. Он понимал, что если и получится отомстить гадам, то только выстрелить в них из-за кустов, иначе те сами могут успеть выстрелить. И то вероятность того, что сразу попасть во всех не удастся, была велика. Но возражать что-либо разгневанному Роде не стал, делая вид, что со всем согласен.

— Слу-ушай, — вдруг произнёс Родя так, как будто его осенило, и сразу замолк.

— Чё ты? — спросил Лёс, ожидая, что тот придумал ещё какую-то пытку для «пастуха» и его дружков.

— Да я вот вспоминаю... — сделал задумчивый вид Родя. — Этот Женя длинный, с триста пятнадцатой или с какой он там... Он же сам с Лучков вроде?

— С Малых Лучков, — поправил его Лёс, уже догадываясь, куда он клонит.

— Да и какая, на х...й, разница. Щас пойдём его е...анём ещё прям в комнате, — воодушевлённо произнёс Родя и даже ускорил шаг.

Лёс опять не стал возражать, хотя прекрасно понимал, что и в общаге этой ему ещё жить, в отличие от Роди, который туда только захаживал иногда. Да и между двумя деревнями была большая разница, помимо расстояния между ними. И ещё неизвестно, как отнесётся к этому Витала, который тоже пока жил здесь. Но в конце концов Лёс решил, что, в случае сильного кипежа, они с Виталой могут перебраться и в другую педовскую общагу, девятиэтажную, где у них тоже были знакомые девчонки, которые с радостью оставляли их на ночь в прошлом году. Только забираться в ту общагу становилось всё трудней и трудней. Если раньше можно было залезть по балконам, то теперь только в окна по простыням, да ещё и сразу на третий этаж, поскольку на первых двух студенты не проживали.

Впрочем, лазать по простыням им было не привыкать, так как и в эту общагу они только так и попадали. Правда, через второй этаж. Днём или вечером ещё можно было прорваться через вахту, когда вахтёрши отходили в туалет и просили посидеть кого-нибудь из студентов. А ночью только по простыням, которые держали сверху пацаны из общаги. И чаще всего как раз вот тот Женя Длинный, которого они собирались сейчас избить.

— Смотри, — сказал Родя, показывая пальцем на окна

сверху.