Начало конца

Приехал на Слободку Витала в хорошем настроении. И дело было не только в выпитом в общей сложности где-то стакане водки, просто день прошёл удачно. Пока сидели и выпивали в курилке, родя, всё ещё злющий на крестов, вместе с Лёсом и Кравцом приволокли прямо к курилке с обратной стороны несколько раз разных приезжих парней. И дав им слегка по лицу, отобрали у них в общей сумме где-то восемьдесят рублей. Ещё поназабирали, как обычно, кучу часов и разных вещей. Все пьющие в курилке имели возможность видеть всё это через щели в лицевой двери сарая и с наслаждением смотрели и слушали всё, беззвучно смеясь и улыбаясь. Половину денег разделили на всех, кроме Лиса с Клопом, а половина пошла, как обычно, в карман Виталы, на выпивку и другие общие нужды и расходы. Лис и Клоп всё это видели, и такое положение дел их устроило. Они выразили полную готовность быть рядом и принимать

участие во всех общих делах и грабежах. Витала даже хотел сначала, не посвящая их сразу в свои планы относительно кооператоров, послать Лиса с Клопом на рынок к закрытию, за ответом к тому варёнщику. Но в последний момент передумал. Лис и Клоп были на два года старше его, и выглядели как надо, отъявленными хулиганами. Но у обоих на лице были следы вчерашней встречи с боксёрами, да и Витала сам ударил тоже по разу каждого из них вместе с Витьком. Поэтому он решил подождать, пока синяки пройдут, а потом уже втягивать их в свои дела.

Войдя во двор Инны, он опять испытал, как и вчера, какое-то странное волнение. Но выпитое спиртное и солидный внешний вид придали ему уверенности, и он смело шагнул в подъезд. Ему и самому почему-то хотелось показаться Инне в таком виде. И прошедший удачно день вселял уверенность, что и она пойдёт к нему навстречу.

На звонок в дверь открыла мать Инны.

— Здрасти. А Инну можно? — приветливо улыбнувшись спросил Витала.

— Здра-асти, — удивлённо ответила она, разглядывая его с ног до головы. — Можно, проходите.

— Ой, вы позовите её, пожалуста, я здесь постою,— поспешил сказать Витала, боясь, что в помещении мать учует исходящий от него запах алкоголя и перегара.

Она кивнула и ушла, но дверь закрывать не стала, и Витала услышал, как она говорит Инне где-то в глубине

квартиры:

— Иди, к тебе твой одногрупник этот пришёл. Такой де-ло-вой, в плаще-е...

Витала даже не обратил внимания на сарказм матери Инны. Он думал о том, что говорить ей и как. В голову ничего не приходило, но как только она появилась на пороге, язык заговорил сам собой.

— Привет. Посидим здесь во дворе немного? Не подумай ничё такого, просто хочется с тобой поговорить.

Инна молча опустила взгляд в пол. Витала видел, что она не хочет идти и даже не обращает внимания на его солидный внешний вид. Но и уходить сам сразу не собирался.

— Инна, ты же знаешь, что я тебя не обижу. Ты же уже ездила со мной в такси. На ту хату не я вас заманивал... А Гере всю морду за тебя разбил...

Язык его сам находил или придумывал нужные слова, сам даже не заметил, как правдоподобно соврал про Геру. И сразу увидел, как она изменилась в лице и произнесла своим тихим голосом, подняв на него взгляд:

— Ну зачем ты?

— Не зачем, а за что. Не бойся. Пойдём посидим здесь во дворе, прямо у тебя под окном. Хочешь, маме своей скажи, чтобы она на нас смотрела, если боишься. Или я сам с ней поговорю...

— Нет, не надо, — покачала- головой Инна и зашла в квартиру. Обернувшись на него, она ещё раз посмотрела ему в глаза и сказала тихо: — Я сейчас.

Витала обрадовался, что удалось её уговорить. Он и сам не знал, зачем он делает всё это. Просто хотел и всё. Женщины всегда долго собираются, но в этот раз он не нервничал в ожидании, как обычно, когда ждал своих подружек раньше. Когда она вышла, он ещё больше ею залюбовался и, выйдя во двор, стал почему-то сразу рассказывать о себе. Он говорил бездумно, просто сам вспоминал всю свою жизнь и рассказывал ей, как какому-то собутыльнику изливал душу. Но она молча и внимательно слушала его, смотря при этом в глаза. Она сразу определила, что он сильно выпивши. Но в его поведении и в голосе не было никакой агрессии, чего она, наверное, сейчаc больше всего боялась. И уже через несколько минут она сама встала с той лавочки, на которой они сидели под её окнами, и потихоньку пошла на улицу. А он шёл рядом и всё продолжал рассказывать, не спрашивая её ни о чём.

К вечеру на улицах Слободки бывало неспокойно. Это ~ был самый, как его называли, бандитский район в городе после Кильдыма, выходцами откуда был Витала и большинство его друзей. Но если Кильдыму такую славу принесли жившие там неоднократно сидевшие авторитеты, .которые имели большой вес в криминальной среде, то на железнодорожной Слободе постоянно кого-то избивали, грабили и прочее.;. А так как район был одним из самых больших в городе, который за день пешком не обойти, то и хулиганов, наркоманов и остального криминала здесь было гораздо больше, чем на небольшом Кильдыме и примыкающей к нему улице Ленинградской, на которой и жил, вернее, был прописан в квартире родителей Витала.